— Мы можем расширяться, — начал Август, — но не вширь, а вглубь.
Качество важнее, чем количество.
— Ты про надёжность? — уточнил Лёша.
— И про крепость. Я не хочу больше видеть, как кто-то ломается
из-за перегруза. Мы будем усиливать звенья. Проверки не реже раза в
неделю. Краткие анкеты. Два вопроса: "что не так" и "что ты хочешь
изменить". Не ради контроля. Ради связи.
— Тогда нужен отдельный человек, — вставила Валя. — Который это
будет вести.
— Ты сама сможешь?
— Да. Но мне нужен помощник. Девочка. Чтобы мягко заходила, не
давила.
— Выбирай. Только из тех, кто уже с нами. Никого извне.
Так родился первый в их структуре отдел "психологической
устойчивости" — они сами не знали, как это называть. Но суть была в
том, чтобы не терять людей на фоне молчания.
Поздним вечером, когда все ушли, Август остался в подвале. Взял
тетрадь. Открыл новый раздел: "Инвестиции".
Он знал, что в ближайшие полгода гривна будет колебаться. Что в
банках появятся первые долларовые вклады с фиксированной ставкой
18% годовых. Что рынок вторичной недвижимости станет нестабильным.
А главное — что заводы и фабрики снова начнут выбрасывать на рынок
оборудование за бесценок.
"Если я найду взрослого, готового подписать документы от моего
имени, я смогу войти в паевые фонды. Или скупать металлолом по
старым ценам и перепродавать через гаражные точки. А к следующей
зиме — иметь базу поставки для торговли по уже холодным
районам."
Он записывал варианты. Ставил стрелки. Обводил фразы. Всё было
не как в детстве. Потому что это уже не было детством.
Теперь он видел: всё, что было раньше — подготовка. Теперь
начиналось настоящее. И если Лёша был его зеркалом в логике, Артём
— в действиях, Валя — в эмпатии, то сам он был тем, кто шаг за
шагом собирал будущее, зная, как оно должно выглядеть.
Вопрос был только в том, насколько далеко он осмелится
пойти.
Первые недели июня наступили быстро, как будто май устал держать
позицию. Школьники начинали считать дни до последнего звонка, но
Август жил в другом календаре. У него не было каникул — у него был
план.
Он точно знал, что время играет против большинства. Люди устают,
расслабляются, теряют фокус. А он наоборот — собирался с силами.
Лето давало преимущество: взрослые теряли контроль над детьми,
город становился вялым, и в этой вялости легче было действовать. Не
бегать — а работать в тени.