– Ага! – повернулась она ко мне. – Так это по вашей милости я летела сегодня с лестницы?! Вы знаете, что я из-за вас колготки порвала?!
– Запишите их на наш лицевой счет! – попробовал я отшутиться. Но женщины меньше всего склонны потешаться над порванными чулками.
– Вас бы по этой лестнице спустить! За зиму ваши матросы могли хоть раз здесь появиться?!
Как хорошо, что я не успел сказать, что у матросов были более важные дела, чем скалывать лед со ступенек.
– Еще раз так запустите лестницу – буду звонить командиру эскадры!
Я пообещал, что гидрометеослужбе не придется обременять адмирала подобными просьбами, и ушел, гордо расправив плечи. Но едва я спустился на злополучный трап, как поскользнулся и лихо проехал по забитым снегом ступенькам. Вскочил, отряхнулся… Кажется, никто не заметил.
Боже, скорей бы в море! Если только выпустят особисты. Зачем я им?
И тут я понял, в чем дело! Косырев!
Бригадный пропагандист. «Пропаганец». Вынюхал и заложил.
За полчаса до конца политзанятий я всегда объявлял матросам:
– А теперь всем писать письма! – И раздавал бумагу, чтобы не драли листы из конспектов.
У матроса-подводника на базе почти нет свободного времени. Письма домой пишут редко, урывками. Почта работает преотвратно, так что многие родители месяцами не получают весточек от пропавших на северах сыновей. Абатуров передал мне уже несколько тревожных запросов: «Где мой сын? Почему от него нет писем?»
Пусть лучше они пишут письма, чем выводят под запись липовые цифры грандиозных планов. Я понимаю, что для нашего начпо (у него на эскадре две клички – НачЧМО и Папа-Гестапо) это чудовищная крамола. Но тут никто из матросов меня не заложит.
Всякий раз, когда я вынужден талдычить им об успехах нашей промышленности и сельского хозяйства, меня прошибает тихий стыд. Кому я вешаю лапшу на уши – этим ребятам, которые во сто крат лучше меня знают, что творится в их разоренных деревнях, в их рабочих трущобах? Это им-то, наглотавшимся чернобыльской пыли и такой же радиоактивной кыштымской водицы, детям спившихся родителей, я должен втолковывать про преимущества социалистического образа жизни?
Мне стыдно.
Я окончил Московский университет. В его стенах учились Лермонтов и Полежаев… Мне стыдно нести всю эту околесицу и всю эту самозабвенную ложь, которой меня усердно пичкают со страниц главпуровских пособий и разработок.