Очень быстро австро-венгры, осознав,
что против такой силы они бессильны, начали сдаваться. Мои
гвардейцы связывали их, отбирали оружие и отводили в сторону.
Скала, увидев, что я уже закончил с
«погрузкой», подошёл ко мне.
— Теодор, — сказал он, — что делать
с пленными? Их же тут — целая куча.
— Всех пленных — в тоннель, —
ответил я, обводя взглядом поле боя, где мои гвардейцы уже
закончили «уборку» и теперь перемещались между грудами техники,
выискивая что-то ценное. — Заберём их с собой, когда будем
уходить.
Внезапно в воздухе послышался шум
вертолётных лопастей. Это было плохой новостью — прибывало
подкрепление.
Я тут же использовал свой Дар, чтобы
убрать все следы нашего присутствия. Засыпал ямы, восстановил
повреждения, «затёр» следы от колёс. Через некоторое время база
выглядела так, как будто мы здесь никогда и не были.
Когда последний гвардеец скрылся в
тоннеле, я закрыл за ним проход, оставляя австрийцев гадать, был ли
этот кошмар наяву или же им всем просто приснился дурной сон.
Повернувшись к Скале, я сказал:
— Ну что, дядя Кирь, валим
отсюда?
Он неуверенно пожал плечами и кивнул
на груды трофеев вокруг:
— А кто всё это добро потащит?
Я усмехнулся, сел на корточки и
приложил ладонь к земле. Из-под неё тут же стали медленно вылезать
големы — сначала просто грязные валуны, затем они стали
превращаться в массивных, похожих на ходячие крепости созданий,
сделанных из камня. Они молча приступили к делу, поднимая технику,
контейнеры с боеприпасами и оружие.
— Големы справятся, — сказал я. — Мы
можем спокойно уезжать.
— Может, мне остаться? — вдруг
предложил один из гвардейцев, молодой, но уже опытный боец по
прозвищу Беркут. — Ну, чтоб проконтролировать, всё ли доставят куда
надо…
Я хохотнул.
— Беркут, они могут целый город
перенести и ничего не потерять. Даже если бы я попросил их
разобрать эту базу на винтики, они бы сделали это аккуратнее, чем
лучшие инженеры. Так что расслабься, садись в машину.
Военная база
Республика Австро-Венгрия
Генерал Шварцкопф, заместитель
министра обороны Австро-Венгерской Республики, с отвращением
сплюнул на мокрую после дождя землю. Эта грязь, липкая и вонючая,
казалась ему символом всего того дерьма, в которое они влипли с
этим Лихтенштейном.
Он прошёлся по разгромленной военной
базе, с недоумением разглядывая вокруг царивший хаос: взорванная
техника, разрушенные здания, искорёженные остовы ангаров — всё это
напоминало постапокалиптический пейзаж из какого-нибудь
фильма-катастрофы.