Теперь я дрожала на холодной земле.
Мимо кучи дров прошли двое, увлечённые каким-то спором, я едва заметила их, слишком погрузилась в мысли. Подождала, пока они скроются из виду. Спина словно впитала холод стены и казалась мне каменной, пальцев на ногах и руках я не чувствовала вовсе. Встала очень медленно, каждое движение приносило боль: странную, новую, невероятную.
Подняла глаза и оцепенела: напротив у стены стояли ещё двое, довольно ухмылялись.
Они знали, что я тут! Они ждали меня!
— Что это у нас тут, м-м?
Я прижала баночку к груди, как спасительный амулет.
— Смотри-ка, как низшие оборзели, посреди дня по верхнему городу шарятся.
— Надо бы проучить.
— Сейчас устроим.
— Я не… — начала я и осеклась.
Ответом мне был дружный смех. Жестокий, кровожадный, в нём словно слышалась каждая их идея о том, что они сделают со мной.
Я побежала. Под несущиеся мне в спину смех и улюлюканья. Чувствовала, как задыхалась. Вдруг спину пронзила острая боль, я рухнула на колени, содрав с них кожу до крови. «Камень», — подумала отстранённо, мозг как будто работал отдельно от тела. Ещё один снаряд пролетел мимо. Я поднялась, пытаясь бежать. Двигаться. К концу улицы, к выходу. По ледяным ногам стекали горячие красные капли.
Где-то сбоку, в проходе, послышались голоса. Я резко затормозила, пытаясь набрать воздуха, чтобы заорать, но вдруг поняла — нельзя. Здесь я низший для всех.
Сзади подтвердили:
— Эй, милая, тебе нас мало, м-м?
Они не настигали меня, держались на одном и том же расстоянии. Загоняли добычу в тупик, растягивали удовольствие от игры. Мои глаза горели от холодных, мгновенно остывающих слёз, в мозгу стучало мамино: «не сегодня».
— Она же не думает, что может от нас скрыться?
— У нас есть куча времени!
— Даже можем просто подождать, когда ты наконец замёрзнешь, крошка!
Замёрзнешь.
Это слово показалось мне объёмным, осязаемым, мерзким на вкус. Я игнорировала его, отбрасывала, но сейчас оно ввинтилось в мозг. Ударило, как камень в спину. Я могу замёрзнуть. Как тот щенок, до которого, кроме меня, никому не было дела. И до меня — не будет.
Конец улицы приближался, впереди возвышался забор. Смешки позади становились всё громче и ядовитее. Я резко прижалась к правой стене, скрылась за горой строительного мусора, нырнула в неё, протиснулась в лаз и лихорадочно принялась закрывать его обрывками. Топот слышался всё отчётливее.