Вздохнула: если бы не смалодушничала в первую встречу, не убежала, дала бы Ромке достойный отпор, возможно, он бы не стал её преследовать.
Каждая встреча разыгрывалась по одному и тому же сценарию: Грачёв перекрывал вход в подъезд и, приподнявшись на носки, дышал в лицо Нике перегаром, вызывая тошноту и брезгливость. При этом обязательно говорил что-нибудь остроумное на его взгляд.
С каждым днём его высказывания становились откровеннее, поведение развязнее. Казалось, вот-вот… сегодня… сейчас у уголовника лопнет терпение и он перешагнёт запретную черту.
Сегодня неугомонный сосед слушал песни Высоцкого. Из открытого окна кухни гремело: «Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!..»
Останавливая Веронику, Ромка расставил ноги и раскинул руки в стороны. Облизал сухие губы:
— Не спеши в гнездо, красавица. Уважь дядю умной беседой.
Ника развернула этюдник перед собой и упёрла его острый угол в грудь Ромки. Надавила:
— Посторонись… дядя. Затопчу.
Ромка нагло улыбнулся, отстранил этюдник и слегка посторонился:
— Может, зайдёшь, недотрога, к одинокому соседу на рюмку чая, а? У меня вкусное вино есть, дорогое. Тебе понравится.
Девушка несильно толкнула Ромку в грудь, и тот схватил её за руку:
— Что ж ты такая некультурная, Вероничка? Мля, не нравлюсь тебе? — выдохнул в лицо смесью перегара и горького дыма.
Ника не ответила. С трудом игнорировала его нарастающее недовольство. Со стыдом призналась: как бы ни настраивала себя, а необъяснимый страх перед Грачёвым брал верх над здравомыслием. Всякий раз она едва сдерживалась от порыва броситься со всех ног вверх по лестнице.
Держа этюдник перед собой щитом, девушка отвернулась. Протискивалась мимо ненавистного напирающего уголовника.
— Целка что ли? — навалился он на неё, прижав к открытой створке двери.
Ника оттолкнула его без видимых усилий.
Еле стоявший на ногах перебравший Ромка замахал руками и, загребая воздух, задом ввалился в подъезд. При ударе о батарею, застонал, но преследовать проскочившую мимо соседку не стал.
— Когда-нибудь это я завалю тебя на спину, мля. Вкурила? — неслось ей вдогонку.
Миновавшая к тому времени лестничный пролёт, Ника остановилась. В голову ударила кровь; дыхание сбилось; сердце выпрыгивало из груди; руки сжались в кулаки.
— Может, бабла хочешь? — затихающим эхом долетели до неё слова уголовника. — Не вопрос. Отвалю, сколько скажешь. За бабки у любой бабы раздвигается рогатка!