– Бу!
Симпатяга подпрыгнула и заговорила совершенно непонятно, но явно
умоляющим и извиняющимся тоном. Ясно значит это сиделка, и ей может
влететь за сон на посту. Что же пора учить то как тут говорят, на
универсальном языке жестов, который мне был знаком ещё с моего
юношеского увлечения страйкболом, показал, что хочу знать, как её
зовут. Девочка попалась не очень сообразительная поняла меня только
с третьего раза.
– Миа, – проговорила она, приложив ладонь к груди.
Я указал на себя. Девушка произнесла длинную фразу, которую я
конечно же не понял, на пальцах показал, что хочу более короткий
вариант.
– Алекс де Му́ар, – выдала она более короткую версию.
Я приложил ладонь к груди и произнёс:
– Алекс де Му́ар, — и вопросительно взглянул на неё. Она
ответила коротко, так я узнал слово “да” на имперском. Для проверки
указал рукой на неё и произнёс: – Миа, – она повторила
утверждение.
Я жестами показал, что пишу на бумаге, и отправил её за
необходимым. Она вернулась через несколько минут неся требуемое.
Наверное, зря я о ней подумал, как о не сообразительной, это я от
стресса, горничная весьма быстро учится, и явно хочет услужить. Так
расспрашивая её, записал около ста самых востребованных слов. После
чего почувствовал жажду, и желание посетить туалет. Что же будем
решать проблемы в порядке приоритета, используя свой скудный
словарный запас и постоянно подсматривая в бумажку запросил
посещение уборной. Куда меня и проводили. Делать свои дела
предлагалось в горшок, который видимо потом выносили слуги, ну хоть
отдельное помещение для этих дел было выделено и то ладно.
Сделав свои дела, запросил умываться и завтрак. Сначала Миа
принесла медный тазик с теплой водой для умывания, а затем и
завтрак. Это стало немного напрягать, кроме своей комнаты и уборной
к ней примыкающей я ничего в доме не видел. Хоть решёток на окнах
нет, хотя кто знает, может тут магическая защита.
Попытался выяснить у горничной кто тут главный, и когда мы с ним
встретимся, на что получил невразумительный ответ, что скоро.
Весь остаток дня мучил Миу на предмет лингвистики, мой
рукописный словарь распух до пятисот слов, хотя запомнил только
едва десятую часть, но лиха беда начало, сколько там словарный
запас у подростка в тринадцать лет в средневековье, вряд ли уж
такой уж большой, за полгода осилю.