Фатима отмолчалась. В самом деле странно… раньше она много занималась как раз целительством, не травничала, а именно исцеляла, врачевала… и умела с полувзгляда распознать любую мыслимую и немыслимую хворь. А теперь… раньше, в суматохе повседневных дел, внимание не слишком обращала, только теперь заметила, что видит лишь общую тёмную ауру нездоровья, беды, близкой смерти, и больше – ничего. Деталей, мелочей, из которых и складывался талант целителя, она различить уже не могла.
Зато молнии научилась метать почти как сама Джейана…
Фатима тряхнула головой, отгоняя не слишком приятные мысли. Склонилась над Лиззи, напряглась до рези в глазах, пытаясь вернуть то странное состояние проникновения в чужое, когда мало кто мог поименовать беду точнее её, Фатимы. И никто, кроме одной лишь Джейаны, не мог превзойти её в искусстве врачевания.
На сей раз удалось – но с болью и хрипом.
Скопления призрачного зелёного гноя в жилах вместо здоровой крови. Тонкие отравленные нити, тянущиеся в мозг. И слабое трепетание уже готового остановиться сердца.
Та, прежняя Фатима уже давно бы хлопотала вместе с девчонками. Та, прежняя Фатима уже давно бы боролась за жизнь чудесным образом вернувшейся Лиззи, потому что – правы и Твердислав, и Джейана – в кланах не рождалось ещё столь сильной Ворожеи, способной приказывать морям и звёздам.
Однако новая Фатима думала не только об этом. В голову отчего‑то лезли совсем неподходящие на первый взгляд мысли.
Не разгневается ли Учитель.
Не навлечёт ли она на клан новой беды.
И, наконец, совсем уж неожиданно – не станет ли эта Лиззи помехой ей, Фатиме?
Джейана, наверное, уже отвесила бы ей звонкую оплеуху, чтобы только привести в чувство. «Сдурела, подруга моя?! Да пока Лиззи в полную силу войдёт, мы с тобой обе уже у Великого Духа все ягодники объедим!»
И всё‑таки… Кто знает, насколько велик дар Всеотца этой девчонке? Она уже справилась там, где спасовала знаменитая боевая магия Джейаны. Один Великий Дух ведает, что будет дальше. И это странное появление… Твари Ведунов… зверь и ламия… Что не устаёт повторять наш Учитель? Горе тому, кто словом перемолвится с Ведунами. Горе принявшему от них хлеб, горе испившему от них воды, даже если умираешь от жажды. Может, клану было послано испытание? Может, следовало оставить… – Фатима запнулась, не зная, как же назвать Лиззи, – следовало оставить