Хельмут убивал и сам. Это была его работа, а всякую работу
настоящий немец старается делать честно. Но честно – не значит с
любовью. И, как бы то ни было, признать, что свароги просто «честно
делали свою работу», он не мог. Со сварогами был договор, который
те нарушили самым подлым и предательским образом, при этом убили
близкого Хельмуту человека. Женщину, которая делила с ним постель и
которую он почти успел полюбить. А может, и без всякого «почти». Не
говоря уже обо всех остальных. Убили без всякой жалости,
хладнокровно и расчетливо. Они бы убили и его, и его друзей, если
бы карты судьбы легли чуть иначе. В этом не было ни малейших
сомнений.
Обер-лейтенант вермахта Хельмут Дитц, в свои двадцать шесть лет
прошедший такими дорогами, которые и присниться не могли
абсолютному большинству разумных существ во всей Галактике, и
считавший, что его огрубевшее от насилия и крови сердце мало что
может тронуть, скрипнул зубами, машинально растёр ладонью грудь и
одним движением поднялся с койки. Хотелось выпить.
В дверь постучали.
– Если с бутылкой, заходи! – возгласил Дитц.
Дверь уехала в переборку, и через порог шагнул Александр Велга,
облачённый в полевую форму командира Красной Армии образца тысяча
девятьсот сорок второго года с двумя «кубарями» в петлицах.
Приказ товарища Сталина № 25 от 15 января 1943 года «О
введении новых знаков различия и изменениях в форме одежды Красной
Армии» предусматривал донашивание старой формы и знаков различия до
получения новой. Остаток зимы сорок третьего Александр провалялся в
госпитале, потом воевал, новую форму с погонами получить не успел,
так и попал в плен к сварогам в старой. Её по привычке и носил,
полностью обновив комплект в Пирамиде, лишь иногда надевая поверх
сварожий боевой комбинезон и удобные ботинки вместо сапог.
Лейтенант прошёл к столу, извлёк из правого кармана галифе бутылку
водки, из левого свёрток, водрузил дары на стол и уселся в стоящее
рядом кресло. Раскрыл свёрток, в котором оказались два толстых
куска чёрного хлеба, нарезанное сало и два солёных огурца.
– Стаканы есть?
Дитц одобрительно хмыкнул, достал из встроенного шкафа два
стакана, присел к столу.
– Наливай, – кивнул на бутылку Велга, водружая сало на
хлеб.
Хельмут разлил по сто. Молча чокнулись, выпили, закусили.