– О как! А кто мне только что про бедных несчастных цыган
песни пел?
– Так цыгане – наши. Свои, можно сказать.
– То есть все люди – братья, но ко всем разумным это не
относится? – съехидничал Хельмут. – Какой же ты коммунист
после этого?
– Так я и не коммунист. Беспартийный. Так же, как и ты,
между прочим, не член НСДАП.
– Но ты ведь советский человек?
– Брось, Хельмут. Нет давно моего Советского Союза. Да и
твоей Германии. То есть, конечно, где-то на альтернативных Землях
есть…
– Но нам туда не надо, – закончил Дитц.
Выпили, не чокаясь.
Они проговорили ещё с час. Водка давно закончилась, но за второй
бутылкой не пошли, обошлись чаем на камбузе, где в это ночное время
никого не было. За чаем и решили, что мысль Велги о привлечении в
качестве союзников каравос Раво, возможно, и неплоха, но прямо
сейчас воплощать её в жизнь не стоит. Сначала нужно попробовать
обойтись своими силами, поскольку в этом случае они никому ничего
не будут должны.
– Всё, хватит этой гнилой демократии, – подытожил
Дитц. – Захватим Пирамиду и введём там жёсткую диктатуру. Мы –
главные. Все остальные, кто захочет воспользоваться
услугами, – в нашем подчинении на пятых ролях. И никак иначе.
Включая, кстати, соотечественников – и русских, и немцев. И вообще,
землян. Знаю я их. То есть нас. Как облупленных. Как вы, русские,
говорите? Что-то про свинью и стол?
– Посади свинью за стол, она и ноги на стол.
– Именно!
В гондоле было тесновато от людей, оружия и снаряжения (робота
Рурика тоже взяли с собой), но терпеть неудобства ради того, чтобы
не тащиться сотни километров по диким землям, были готовы все.
– Главное, есть туалет, – с удовлетворением заметила
Нэла, заглянув за дверь самодельной кабинки и осмотрев примитивную,
но действенную конструкцию в виде стульчака, расположенного над
дырой в полу. – А без душа мы как-нибудь обойдёмся.
– Но желательно недолго, – сказала Оля Ефремова,
которая, по её же словам, практически не имела опыта походной
жизни.
– Это уж как получится, – философски заметил Дитц и
посмотрел на часы. – Пора.
Руди Майер, Сергей Вешняк и Свем Одиночка обрубили мешки с
балластом, отвязали канаты. Ярко-синий воздушный шар величественно
поднялся в небо Лекты. На высоте девятьсот метров восточный ветер
дул с наибольшей силой (это было определено эмпирическим путём в
течение часа). На ней и полетели.