Наконец, я смогла произнести:
– Вы ничего не сделаете? Просто оставите всё… так?
– Что оставлю? – неожиданно со злостью выплюнул Зак. – Он купил
его, Алекс его собственность, и я ничего не могу с этим
сделать.
На мгновение я лишилась дара речи, а после дёрнулась в сторону
и, неожиданно для самой себя, влепила парню звонкую пощёчину.
– Человек не может быть чьей-то собственностью.
Зак сжал губы в тонкую линию, а потом спрятал руки в карманах и
отвернулся.
– Вы выросли в достатке, госпожа Аннет, вам не понять, как живут
бедняки. Это обычная практика, детей часто продают в услужение, и
хозяева вправе наказывать их так, как считают нужным.
Было в его словах что-то такое, что вмиг растворило мою
горячность. Зак говорил так, будто сам через это прошёл.
Единственное, в чём он был не прав, так это в том, что я якобы не
понимала, каково это, выживать. После смерти отца мать начала пить,
сначала понемногу, боялась всё же, время такое было, а потом… Потом
у меня появился отчим, и вот он никогда не брезговал пройтись
ремнём по спине. Дело всё это прошлое, я даже уверена была, что
позабыла, стёрла эти воспоминания, ан нет. Алекс, смиренно
ожидавший наказания и не пытающийся хоть как-то защититься пробудил
то, что я давно похоронила глубоко в душе. Теперь вот Зак…
– Но мы же можем что-то сделать? – спросила тихо.
– Только если выкупить его, – бросил парень, так и не посмотрев
на меня.
Выкупить. А денег-то у меня и нет. Хотя я бы отдала всё, чтобы
спасти этого ребёнка. Мысль пришла внезапно. Сорвалась с места со
словами:
– Я сейчас.
Найти главного охранника оказалось не сложно, а вот добиться от
него желаемого – ещё той непосильной задачей.
– Госпожа, я всего лишь должен доставить вас до поместья, –
кажется, в сотый раз повторил Саймон, так звали мужчину, как я
выяснила во время нашей совсем недружелюбной беседы.
Его непрошибаемость меня злила. И я не знала, как донести до
него простую истину – ребёнка нужно спасти. Нет, видимо, кроме меня
никто ничего страшного в этой скверной ситуации не видел, я же… Да
я всю жизнь посвятила детям! И вот так отвернуться от чужой беды?
Ни за что!
– Хотите сказать, мой супруг не выделил вам никаких средств на
непредвиденные расходы? – сощурилась, пытаясь отыскать в каменном
выражении лица хоть толику сочувствия. Хорошо, пусть не сочувствия,
так хоть какую-нибудь эмоцию! Саймон был скуп на слова и вид имел
настолько равнодушный, что у меня закралась мысль, будто он
попросту надо мною издевается.