– Да, дело, – повторила терпеливо. – Вы же зачем-то пришли ко
мне с утра пораньше, значит, у вас ко мне есть дело.
Вывод был совершенно логичным, и спорить с ним не имело смысла.
Вот и старушка спорить не стала:
– Ах, дело, – она лихо хлопнула себя по лбу. – Точно! Я хотела
показать тебе дом, деточка.
Сказать, что меня расстроили её слова – ничего не сказать. Но я
постаралась не показать вида:
– Хорошо, только мне нужно привести себя в порядок.
Сборы не заняли слишком много времени. Выбор нарядов у меня был
не очень-то велик, да и, если быть откровенной, я бы ни один из них
вовсе не надела. Жёсткие корсеты и тяжёлая ткань удобства не
добавляли. Стоило бы заказать что-то более простое, но это дело
пока терпит.
Мне помогала Лили, что выбрать платье, что затянуть корсет, что
заплести непослушные волосы. Нет, я могла бы сделать всё это и
сама, за исключением затягивания корсета, конечно, но девушка так
старалась быть полезной и так болезненно воспринимала мою
самостоятельность, что я решила сделать ей приятное. Хотя бы
сегодня не начинать день с ненужных препирательств.
Вистера всё это время сидела в кресле, погрузившись в свои
мысли. Женщина шамкала губами и смотрела на свои руки. То разжимала
их, то вновь сжимала. Я старалась к ней приглядываться, но
тревожить не спешила.
После всех процедур, мы, все вместе, спустились в столовую, где
уже был накрыт завтрак. На одну персону, то есть, только для меня.
Флора, находившаяся здесь же, поймав мой недовольный взгляд,
растянула губы в холодной усмешке. Думает, я так просто сдамся?
– Лили, – обратилась к своей служанке. – Будь так добра, принеси
приборы ещё для двоих человек, и позови Алекса. Где он, кстати?
Последний раз мальчишку я видела вчера вечером, и он обещался
заглянуть ко мне утром, но с появлением Вистеры я что-то забыла о
своём подопечном.
Служанка побледнела, и хотела было мне ответить, но вмешалась
Флора:
– Мальчишкам там, где и должен быть – работает, – холодно
обронила она, разглаживая и без того идеальный фартук. – Он
несколько дней отлынивал, так что теперь нагоняет.
Нет, я всегда считала себя уравновешенной женщиной, совершенно
не вспыльчивой и временами даже доброжелательной, но эта холодность
и желание уколоть меня, заставив работать ребёнка, так разозлили,
что я не сдержалась. Посмотрела в торжествующие глаза главной
служанки и гневно произнесла: