– Милая госпожа, такие прелестницы, как вы, уже давно не
говорили мне столь приятных слов.
Смех сам собой сорвался с моих губ.
– Ну-с, давайте мы вас осмотрим.
Осмотр длился слишком долго. Алистер крутил мою ногу то в одну
сторону, то в другую, при этом постоянно интересуясь, не больно ли
мне. Больно мне не было, да и чувствовала я себя сносно, мне было
интересно услышать о том, что лекарь скажет по поводу Вистеры. Моё
же здоровье могло оставаться вне зоны беспокойства что со стороны
мистера Ллойда, что со стороны Саймона, который с чего-то вдруг
решил, что имеет право стоять рядом и внимательно слушать пожилого
мужчину. А ещё смотреть на мою оголённую лодыжку. Вообще-то, если
мне не изменяет память, то в патриархальном обществе, к которому и
относился этот мир, на лодыжки мог смотреть только супруг. Он моим
супругом не был!
Охранник отошёл и сделал вид, что сконфузился только тогда,
когда я одарила его говорящим взглядом. К тому моменту, правда, и
Алистер закончил осмотр, так что может на Саймона вовсе не мой
взгляд повлиял.
– Что могу сказать, – лекарь расплылся в довольной улыбке. –
Заживление прошло хорошо, нагружать ногу чрезмерно, конечно, всё
ещё не стоит, но, я уверен, она больше не будет вас беспокоить.
Он уже развернулся, чтобы пройти к своему чемоданчику, что стоял
на стуле, как я спросила:
– Простите, а что вы скажете о Вистере? – спина мистера Ллойда
напряглась и он замер, будто бы не решаясь повернуться ко мне.
Алистер стоял так недолго. Спешно обернулся, обвёл комнату
суетливым взглядом, и только после этого посмотрел мне в глаза. Он
ещё даже не открыл рот, а я уже знала, что старик мне солжёт.
– Ах, это, – мужчина пренебрежительно взмахнул рукой, будто бы
мой вопрос не представлял из себя ничего важного. – Увы, ничем вас
порадовать не могу. Вы же понимаете, Вистера не молодеет, организм
изнашивается, и даже выписанные лекарства уже порой не в силах
справиться с недугом. Мой вердикт таков – хорошее питание, больше
прогулок на свежем воздухе и покой.
Говоря всё это, он не переставал улыбаться, вот только в его
взгляде застыло престранное выражение. Словно бы он и рад сказать
правду, да только не может. Или опасается чего-то?
Лекарь больше задерживаться не стал. Раскланялся с Кетти,
которая смотрела на него исподлобья, явно недовольная вынесенным
вердиктом, пожал руку Саймону, хотя, ума не приложу, для чего ему
сдались объятья охранника, и только пройдя всех, он подошёл ко
мне.