- Но есть же городская и рыночная стража? – снова переглянувшись
с Алтынай, озвучиваю наш с ней общий вопрос. – Они что, вот так вот
просто смотрят на всё это?
- Они подходили ко мне два раза. И в случае конфликтов, один из
ткачей задерживается стражей вместе со мной, и на время
разбирательства я не смогу торговать. Я пока не уверен, что в этом
и есть весь их замысел, но…
- А аренда за лавку должна оплачиваться без просрочки, -
догадываюсь я.
- Да, правильно, - он удивлённо смотрит на меня. – Я более чем
уверен, что убытки местного ткача за пропущенные дни торговли ему
компенсирует гильдия. Для которой это копейки.
- А потом, следующий из ткачей затевает ссору, - продолжаю то,
что само просится на язык. – И снова, твоя лавка не торгует, а
второму ткачу тоже компенсирует Гильдия, да?
- Молодой человек понимает в торговле намного больше, чем можно
предположить по первому взгляду, - без былого сдержанного презрения
в голосе вздыхает Иосиф. – Не смотря на явно богатырскую внешность,
ум молодого человека впечатляет не меньше.
- Он много в чём понимает, - весело хлопает меня по плечу
сидящая рядом Алтынай.
- К сожалению, лично у меня пока нет полного понимания, как
сопротивляться этим поборам. – Со сдержанным достоинством вздыхает
Иосиф. – Я, с одной стороны, очень хорошо знаю: разбойникам ничего
платить нельзя. Даже если они рядятся в форму Гильдий или стражи и
защищаются законами: если заплатишь раз, будешь платить всегда… Но
здесь моих соплеменников совсем не много. И на взаимовыручку моего
народа рассчитывать не приходится.
- Почему не закроете лавку? – задаю вполне логичный и
напрашивающийся вопрос.
- Привлекательные возможности. Развитая торговля в городе и
окрестностях. Богатые покупатели, не жалеющие никаких денег на
роскошный внешний вид. – Достаточно откровенно объясняет Иосиф. – И
никого из тех, кто мог бы торговать таким же товаром, как есть у
меня.
Ну да, отсутствие конкуренции на уже развитом рынке способно
сподвигнуть на героические свершения… В пользу золотого тельца.
Впрочем, кто я такой, чтоб судить; каждый самовыражается
по-своему.
Мы с Алтынай опять переглядываемся: Иосиф говорит правду, но
чего-то явно не договаривает. И мы оба это видим.
- У меня есть мысли, что можно было бы сделать, - Алтынай
преображается за какое-то мгновение и из смешливой девочки начинает
выглядеть действительно как дочь хана. – Но вначале хотелось бы
услышать все имеющиеся соображения полностью.