Вечер выдался тёплым, почти безветренным. Солнце клонилось к
закату, окрашивая московские крыши в медные тона. Я вышел из
подъезда и прищурился, поставив руку козырьком. Дядя Боря,
отдуваясь и покряхтывая, поднялся с лавочки и потянулся так, что
суставы хрустнули, а уже потом деловито сказал:
– Ну что, паря, пошли, покажу тебе настоящую мужскую работу.
Только смотри - не ной, если спина к утру отвалится.
– Не дождешься, - я закатал рукава рубахи, которую впору было
выбросить. Собственно, за этим и поднимался в квартиру -
переодеться в одежду, которую “не жалко”.
Мы двинулись в сторону станции. Дорога шла через промзону - мимо
низких кирпичных складов, некрашеных заборов, путей, заросших
бурьяном. Где-то вдалеке гудел паровоз, слышался лязг сцепляющихся
вагонов.
– Вот, видишь? - дядя Боря ткнул пальцем в сторону длинного
низкого здания из красного кирпича. – Там контора. Сначала заявку
отметим, потом - на разгрузку.
Вошли внутрь. Несло махоркой, машинным маслом и чем-то затхлым.
За столом, заваленным бумагами, сидел бригадир - широкий мужик с
лицом, словно вырубленным топором. На старой, будто дедовской,
гимнастёрке без погон виднелись размытые, много раз застиранные
пятна, на столе дымилась кружка с чаем, черным, как гудрон.
– Ага, Борька, - хрипло протянул он, - опять припёрся?
– Здравствуй, Саныч. Не один, - дядя Боря хлопнул меня по плечу.
- Вот, племянник. Крепкий, работящий. Возьмёшь?
Бригадир прищурился, осмотрел меня с ног до головы.
– Документы есть?
– Какие документы? - я растерялся.
– Трудовая, - свёл брови Саныч и отхлебнул из кружки.
– Да он пока без трудовой, - быстро вступился дядя Боря. - Но
парень не подведёт. Я за него ручаюсь.
Бригадир почесал щетину, вздохнул.
– Ладно. Раз Боря ручается за тебя, тогда беру. Но если
схалтуришь, - он погрозил указательным пальцем и ещё сильнее свёл
брови, - обоим всыплю.
– Не подведём, - бодро ответил я, а про себя подумал, что насчет
трудовой он слукавил, для порядка попросил.
Вряд ли здесь шабашники хоть как-то оформлены документально. Да
и видно по мне, что вчерашний школьник.
– Работа простая, – продолжил инструктаж бригадир, доставая из
ящика потрёпанный журнал. – Вагоны с мукой и тушенкой. Тушенка по
пять рублей за час разгрузки, мука - по четыре. Работаем сообща, на
вагон дается три часа. Не уложились - ваши проблемы, работаете до
талого, но уже бесплатно. Если хреново таскаешь и филонишь, мужики
сами тебя выгонят, потому ведь получится, что на шее у них будешь
сидеть. А оно им надо?