Гизеке встал с жердевых нар, вытянул руки по швам. В полумраке землянки он не сразу узнал Алферова. А может, не узнал потому, что никогда не видел в офицерской форме, в полушубке и меховой шапке, перекрещенного ремнями полевого снаряжения.
– Густав! – растроганно и счастливо сказал Алферов.
– Товарищ Петров! – вырвалось у Густава.
Часовой с удивлением глядел на странного капитана, весело разговаривающего с фрицем, которого сбили второго дня и только из жалости не шлепнули на месте.
Оставшись наедине с Гизеке, капитан Алферов услышал невеселую повесть о своем разведчике, внезапно призванном в армию. Гизеке не знал, как установить связь с «Альфой», не рискнул остаться в Берлине и явился на призывный пункт. Он намеревался дезертировать при первом же удобном случае, но не воевать против Советского Союза. Впрочем, сначала он попал в резервный полк во Францию, только оттуда – в Грецию, и уже из Греции – на Восточный фронт.
Гизеке понимал, что не должен вызывать никаких подозрений, и тянулся изо всех сил.
Он казался примерным службистом, и известный ас Франц Миллер, у которого погиб стрелок-радист, сам попросил назначить Гизеке в его экипаж. Теперь оставалось улучить момент. И после одного из воздушных налетов на железнодорожные узлы, когда полк Миллера уже возвращался с задания, Гизеке воспользовался атакой советских истребителей. Заметив, что один из «ястребков» ведет огонь по самолету, Гизеке застрелил Миллера и штурмана, а сам выбросился из потерявшего управление бомбардировщика с парашютом…
– Остальное тебе, наверное, рассказали, товарищ Петров! – сказал Гизеке. – Все. Я со своими. Больше мне ничего не надо.
Но Алферов уже во время рассказа Гизеке поймал себя на заманчивой мысли…
Связаться с генералом было просто.
– Действуй! – сказал генерал.
И через день Густав Гизеке, он же «Француз», вместе с Алферовым стоял в окопчике боевого охранения на одном из участков Западного фронта. Сюда же двое бойцов притащили пулемет. Ночь выпала стылая, темная, ветреная.
– Ну… – сказал Алферов. – До свиданья. До победы, Густав!
Они снова обнялись, и Гизеке выбрался на бруствер и пополз, волоча за собой пулемет.
До немецких позиций было метров шестьсот.
Алферов выждал пять минут, потом выстрелил из ракетницы.
Тогда заговорили винтовки и пулеметы, заухали минометы, ударила полковая артиллерия.