– Все же я не поняла, чем могу быть полезна, – сказала она. – И потом… Арест моего мужа… Если назвали мое имя, то при чем тут мой муж?
– Ваш жених, фрейлейн, – поправил Хабекер. – Господин Гауф ваш жеких, а не муж.
– Мы подали заявление о вступлении в брак и завтра собирались отпраздновать свадьбу. Мы сняли квартиру для совместной жизни.
– Но брак еще не оформлен… Впрочем, пожалуйста, я могу назвать господина Гауфа вашим мужем… Его арестовали из тех же соображений, что и вас, фрейлейн. Чтобы избавить от неприятностей.
– Вы полагаете, может быть, что-либо более неприятное, чем арест?
– Я не думаю. Я это знаю, фрейлейн.
– В таком случае, может быть, вы объясните мне?
– Конечно!
Хабекер пощелкал суставом пальца.
– Представьте себе, фрейлейн Штраух, – сказал он, – что в один прекрасный день вам позвонил бы некто, кто хорошо знает ваше прошлое. Ваше интимное прошлое. И этот некто пригрозил бы, что расскажет господину Гауфу кое-что, о чем вы предпочли бы умолчать. А в награду за молчание потребовал бы от вас некоторых услуг…
– Мой муж знает о моем прошлом. О моем «интимном прошлом», как вы выразились, господин следователь. Я ничего не скрывала. Мне нечего бояться.
– Например, вашей связи с доктором Хубертом?
Хабекер вперил в нее острые глаза.
Господи, неужели они подозревают, что бедняга Хуберт хоть в какой-то мере…
– Муж знает о докторе Хуберте, – тихо сказала она. – Это был очень несчастный и одинокий человек, господин следователь. И тяжело больной человек.
– Это не помешало ему влюбиться в вас, фрейлейн! Ведь он любил вас? Чем иначе…
– Да, доктор Хуберт любил меня, – не дав следователю договорить, сказала она. – Но это была не та любовь, о которой вы подумали. Повторяю, доктор Хуберт был очень болен. Он… Одним словом, он не мог бы жениться, господин следователь.
– Вы хотите сказать?…
– Я выразилась достаточно ясно.
– Хм!.. И вы полагаете, что я поверю, будто доктор Хуберт оставил все свое состояние совершенно чужому человеку?
– Поверьте… Впрочем, я не была ему чужой. Он относился ко мне, как к дочери.
– Так, так, – сказал Хабекер. – А у него было много знакомых, у Хуберта? Я имею в виду не немцев и не швейцарцев. Вы не замечали среди окружавших его людей никого из подданных других стран?
Она охотно пошла навстречу желанию следователя:
– У Хуберта было много знакомых. Чехи, англичане, румыны… Он вел какие-то дела.