– Точнее.
– Ничего больше, господин советник.
Редер несколько секунд продолжал смотреть Хабекеру в глаза, потом, видимо, поверил. Взял остро отточенный карандаш, записал что-то на чистом листе бумаги. Наверное, фамилию штурмфюрера Гинце.
С минуту смотрел на бумагу.
– Волей рейхсфюрера я назначен руководителем следствия по совершенно секретному делу номер четыреста девяносто пять дробь девяносто два, – сказал Редер. – Вы избраны мною в качестве одного из помощников.
Хабекер встал и щелкнул каблуками.
Редер жестом приказал сесть.
– То, о чем я расскажу, и то, что вы узнаете во время следствия, не подлежит разглашению, – сказал Редер. – По всем вопросам, какие могут возникнуть, будете говорить только со мной. Или, если понадобится, с высшими чинами.
– Слушаюсь!
Редер снова оглядел криминаль-комиссара.
– Повторяю: никто не должен услышать от вас ни одного слова, ни одного намека на существо дела, – сказал Редер. – За полное сохранение тайны отвечаете жизнью.
– Да, господин советник, – сказал Хабекер и незаметно облизал пересохшие от волнения губы: подобное вступление ничего приятного не обещало.
– Речь идет о судьбе империи, – сказал Редер. – Совершено преступление, каких не знала история. Врагу удалось нанести Германии тяжкий удар. Теперь только от нас зависит решительно ликвидировать последствия этого удара и предупредить возможность нанесения новых…
Пока советник говорил общими фразами, но и от них веяло зловещим холодком катастрофы. Впоследствии Хабекеру казалось, что он ощутил этот холодок физически.
– Да, господин советник, – сказал Хабекер, чтобы сказать хоть что-то.
Редер наконец опустил, но тотчас вновь поднял темные веки.
– «Красной капеллой» рейхсфюрер назвал мощную разведывательную организацию русских, раскинувшую свою сеть по всей Европе, – сказал Редер. – К несчастью, в среде немецкого народа тоже нашлись предатели, много лет работавшие на Москву. И самое страшное, что эти предатели проникли в государственный аппарат, в армию и промышленность, где до сих пор пользовались полным доверием. Таким образом, они регулярно выдавали противнику все наши планы, сводили на нет все наши усилия и жертвы!
Хотя Редер, конечно, знал о том, что рассказывал, и рассказывал, конечно, не первый раз, он все же не мог сохранить выдержки. Руки снова схватили и завертели пресс-папье.