Иришка показала мне свою руку и
сообщила:
- У меня от твоего пения мурашки по
коже бегали!
Она улыбнулась.
- Девчонки будут рыдать и смеяться от
звуков твоего взрослого голоса, - заявила она. – Вася, ты разорвёшь
им сердца в клочья! Моё сердце до сих пор колотится, как
сумасшедшее.
Иришка прикоснулась рукой к своей
груди. Она тут же сложила вместе ладони, подняла их на уровень
своего лица.
Заглянула мне в глаза и
попросила:
- Васенька, спой что-нибудь ещё.
Пожалуйста!
- Вася, а какие ещё песни ты знаешь? –
спросила Иришка.
Весь мой утренний концерт Лукина
отстояла на ногах (придерживалась рукой о пианино). Она словно и не
чувствовала усталости.
«Эмма, когда состоялась премьера
фильма «Я шагаю по Москве»? Назови только дату».
«Одиннадцатого апреля тысяча девятьсот
шестьдесят четвёртого года».
Я отыграл вступление,
спросил:
- Узнала?
- Конечно! – ответила
Лукина.
Иришка указала на меня пальцем и
сообщила:
- Я шагаю по Москве!
- Точно, - сказал я.
Снова дотронулся до клавиш пианино и
запел:
- Бывает всё на свете
хорошо…
***
Я завершил своё выступление
(персональное – для Иришки Лукиной) перед обедом. Причём, о еде
вспомнил я, а не моя двоюродная сестра. Иришка всплеснула руками и
умчалась на кухню. Я опустил подуставшие руки и встал со
стула.
«Эмма, очень надеюсь, что я всё же
действительно вернулся в прошлое. Или рассчитываю на то, что
пребывание в этой виртуальной реальности для меня никогда не
закончится. Мне наплевать на отсутствие здесь современных гаджетов
и на обрывки газет вместо туалетной бумаги – всё это ничего не
значащие мелочи. Эмма, ты не представляешь, как здорово снова
почувствовать себя молодым и здоровым! Бодрость, энергия. Нигде не
болит. А ещё у меня теперь есть голос. Нет, Голос. Именно так: с
большой буквы».
«Господин Шульц, возможно, под Голосом
вы подразумевали понятие «большая октава» в музыкальной нотации,
наименование ступеней в которой записываются с заглавной
буквы…»
«Эмма, стоп. Я знаю, что такое
«большая октава». Мой нынешний Голос не имеет с ней ничего
общего».
Иришка накормила меня супом. В обед
моя двоюродная сестра вела себя за столом совсем не так, как утром.
Она уже не смотрела на меня волком. Без устали нахваливала моё
сегодняшнее пение и «мои» песни.
Я слушал её звонкий задорный щебет и
думал о том, что вкус белого хлеба и горохового супа не кажутся мне
виртуальными. Как не казались виртуальными и запахи еды. Не
выглядела виртуальной и сидевшая напротив меня за столом
Иришка.