Лукин вынул изо рта трубку, задумчиво
потёр подбородок.
Я продолжил:
- Содержание нитратов зависит ещё и от
частоты смены воды. Но я уверен, что воду в аквариуме вы меняете
часто. Но вы не думали, что для такого большого количества рыб у
вашего аквариума слишком маленький объём? Посчитайте: для одного
барбуса требуется минимум два литра воды. Для скалярии десять
литров. А для гуппи, неона или меченосца по два литра на
особь.
Виктор Семёнович взглянул на свой
аквариум, громко хмыкнул.
Он посмотрел на жену и
заявил:
- Вера, я давно тебе говорил, что мне
нужен аквариум побольше!
- Витя, тебе нужно рыб поменьше, -
ответила Вера Петровна.
Виктор Семёнович словно не услышал её
ответ: он повернул в мою сторону лицо, указал на меня
трубкой.
- Ты умный и эрудированный парень,
Виктор, - сказал он. – Странно, что раньше я этого не замечал. Нам
с тобой нужно чаще беседовать. Определённо.
***
После ужина Иришка отправилась на
кухню мыть посуду. Вера Петровна надела очки (они её будто бы
состарили на пару лет), вооружилась иголкой и ниткой – уселась
штопать мужу носки. Виктор Семёнович расположился в гостиной за
столом – чиркал карандашом в блокноте: подсчитывал оптимальный
объём аквариума.
Я вернулся в свою
комнату.
Заметил, что за окном стемнело. Не
включил в комнате свет – подошёл к окну, разглядывал сквозь стекло
освещённый одиноким фонарём двор.
Сообщил:
«Эмма, я помню этот случай с
барбусами. В прошлый раз они тоже сдохли. Школьный сарай сегодня
сгорел – так же, как и тогда. Эмма, я всё больше склоняюсь к мысли,
что вернулся в прошлое. Уж очень знакомо всё вокруг меня сейчас
выглядит. И этот портрет Гагарина в тетради Лёши Черепанова –
мелочь, но знакомая».
Я скрестил на груди руки. Поднял
взгляд на тёмное небо, где заметил светлое пятно – это пряталась за
облаками луна.
«Эмма, в гейдельбергской клинике я
провёл полтора года. За это время наука наверняка шагнула вперёд.
Но я сомневаюсь, что учёные придумали такую виртуальную реальность,
которая создавалась бы разумом и воспоминаниями погружённого в неё
человека. Если только я не стал частью некого
эксперимента».
Я хмыкнул, качнул
головой.
«Сомневаюсь только, что немцы
отважились бы на такой эксперимент, не взяв с меня предварительно
пару десятков согласий и не подсунув мне на подпись толстую кипу
всевозможных документов. Как это было перед установкой в мою голову
того чипа. Эмма, поищи-ка в интернете: не упоминали ли там о
похожих экспериментах».