— Крошка моя, я по тебе скучаю, — звучало из колонок .
Так, голод утолён, ну и что дальше? Надо бы придумать, куда бы
устроить брата, пока он окончательно не завяз в этом деле. В
милицию он не пойдёт, это точно, он к ментам относится
враждебно.
Да и не отпускают из братвы так просто, оттуда есть только два
пути — на зону или в могилу. Нет, бывает, что братки валят за
кордон, но Ярик к таким разговорам относился враждебно.
Он хоть и вовсю покрывал матом Ельцина с Грачёвым (он же бывший
министр обороны по прозвищу Паша Мерседес) за то, что самому
довелось пережить в Чечне. Но всё же мыслей покинуть страну, за
которую воевал, у него никогда не было. Он даже мог в морду дать за
такое, если бы кто-то ему такое предложил.
А если атамановских разгонят раньше времени? Я даже смогу этому
поспособствовать, сколько их схем я помнил, достаточно много. Но
Ярик всё равно уйдёт в другую группировку, его в любую примут без
всяких вопросов. Бандиты получат крутого спеца с боевым опытом,
авторитета среди участников войны, а он — защиту от своих недругов,
которых у него должно скопиться много.
Такое тоже не пойдёт. Не самому же новую банду организовывать?
Ну нет, точно нет.
Мысли на этот счёт крутились в голове, но они пока казались
нереалистичными. Вот только хоть я это и понимал, но уходить они
никак не хотели, но пока не мог их увязать.
— До завтра, я к дядьке пойду, — я пожал Диме руку, и мы
разошлись в разные стороны.
Я направился пешком к дяде, там было недалеко. Прошёл через
дворы, затем мимо спортивного факультета, потом направился к
медицинской академии, напротив которой стоял танк Т-34. Дуло
смотрело в сторону спортфака, будто танк целился именно туда.
Вспомнилась старая городская шутка, что если медакадемию
закончит хоть одна девственница, то танк сразу выстрелит. Но парни
из спортфака никогда такого не допустят.
Я уже почти на месте. Зашёл во двор ближайшей пятиэтажки,
поздоровался с бабками, которые сидели у первого подъезда и
обсуждали городские новости, и поднялся на третий этаж. Где
хранился запасной ключ, я знал, сразу выудил его из-за электрощитка
и открыл дверь.
Здесь жил дядя Юра, родной брат матери. Когда родителей не стало
в самом конце восьмидесятых, дядя Юра оформил надо мной и Яриком
опекунство. Хороший он мужик, добрый, рукастый, но алкаш. Вот тётя
Вера от него и ушла, в конце концов, и дядя Юра сейчас жил
один.