Я вот тоже не знаю. Пока ещё не всё выяснилось на этот счёт,
надо разбираться и с этим.
Вышли за одну остановку до старинного лютеранского кладбища и
быстрым шагом добрались до старого панельного дома. Райончик-то
хоть и опасный, но воздух хороший, совсем рядом — густой сосновый
бор. Главное — держаться в стороне от бульвара неподалёку, где
круглые сутки кто-то трётся, а драки бывают каждый день, иногда
даже с ножами. Хотя бы раз в месяц да увозили оттуда очередного
жмурика.
В подъезде пили пиво какие-то пацаны и играли на гитаре,
распевая песни Цоя нестройным хором молодых поддатых голосов, но
они были к нам неагрессивные, веселились сами с собой.
Юлькина квартира была на третьем этаже, я сразу вспомнил дверь,
обитую кожзамом, или, как его называли в шутку «кожа молодого
дерматина». Жили они втроём — Юлька, её младший брат и отец, дядя
Лёша, мой тёзка.
Крутого нрава был дядька, никому спуска не давал. Помню, в
детстве так и норовил меня наругать, а то и наподдать, чтобы я не
крутился рядом с его дочерью. А один раз, когда мне было
тринадцать, я был на даче, и там он выстрелил в меня солью из
ружья, думая, что я своровал у него малину.
Синяк на заднице болел долго и сошёл нескоро, но самое
неприятное — я эту малину не воровал, а честно купил у бабки на
станции и просто шёл с ней мимо. Но дядя Лёша в итоге признал, дал
мне немного покататься на своём тракторе, купил мороженое и подарил
старую воздушку-переломку. Воздушка так до сих пор где-то лежит у
дяди Юры.
Другие тогда времена были и нравы. Случись такое сейчас, шум бы
подняли на всю страну. А тогда все махнули рукой, мол, с кем не
бывает.
Но от того крепкого мужика осталась только тень. В инвалидном
кресле с точками ржавчины на металлических частях сидел высохший
бледный мужик. Разобрал его паралич после инсульта, и серьёзно,
врачи ничего сделать не могли. Не говорил, почти не двигался, но
взгляд ещё живой.
— Папа, привет! — сказала Юля, заходя в комнату, и затараторила:
— Помнишь Лёшу? Вот он, в гости пришёл. Витя, ты чай будешь?
— Угу, — не сразу отозвался болезненно худой, бледный парень,
сидящий за столом у стены, поправил очки и отложил учебник.
Они втроём жили в этой однушке. Ситуация у них непростая — отец
парализован, младший сын, этот неразговорчивый пацан с тёмными
синяками от недосыпа под глазами и с торчащими в беспорядке
волосами, учится на втором курсе медакадемии, и учёба у него идёт
трудно, поэтому Юлька крутится за всех.