И ещё раз поцеловать.
Или не раз…
А следом за сожалением пришло понимание, что даже если бы она
по-прежнему не знала, кто Юлий такой на самом деле, сожаление
никуда бы не делось. Потому что её тело всё уже решило за неё.
Поэтому её так злили Александра и Микаэла, первая из которых
строила планы создать с ним семью, а вторая просто спала без
обязательств — но получала то, что она сама могла бы получить, если
бы не все эти условности.
Отец действительно убил бы нищего парня, который посмел смотреть
на его дочь, как на женщину.
Ну, по крайней мере, попытался бы…
И что бы тогда произошло?
Об этом даже думать было страшно, и Снежка не стала думать.
Вместо этого она предпочла задуматься о том, что всех этих преград
больше не существует. Что её жених на самом деле — один из Рюриков,
живая легенда, покоритель космоса, кумир многих миллионов учеников,
впервые узнающих об истории его рода.
Он не побоялся отправиться на корабле поколений, подумать
только! Ступил в полную неизвестность, пожертвовал собой и своим
будущим…
Думала ли она, читая скупые строчки учебника истории, что
катастрофа «Ковчега» стала её судьбой. Через сотни лет привела
одного из уцелевших к ней. Живого Рюрика!
И он сказал, что между богатством и ею выбрал её!
Но даже если бы это было не так, если бы ему был нужен «РосТех»,
наследие её отца, она бы не смогла его оттолкнуть.
Уже не смогла бы…
***
Александра проводила взглядом уходящую пару, поднялась из-за
стола и направилась к выходу с террасы кафе, давая персоналу
возможность навести порядок — расставить по местам столики и
стулья, унести пустые вазочки из-под мороженого…
Гоняться за Юлием и Снежаной, как в самом начале их знакомства,
она не собиралась. Скорее ей нужно было побыть одной и обо многом
подумать. Не в последнюю очередь — о том, что ей теперь делать и
как себя вести.
Все её планы разбились вдребезги о то, что она сегодня узнала.
Юлий — не юнец, которому пятнадцать-шестнадцать лет. Ему сотни лет,
проведённых в напряжённом обучении, он старше, умнее и опытнее
любого из тех, кто живёт сейчас, в одно с ними время.
И надо быть последней дурой, чтобы рассчитывать провести его,
привязать к себе, как она собиралась прежде, попыткой стать ему
самым близким другом.
Нуждается ли вообще в друзьях человек, проживший такую бездну
времени?