Киваю, и Игнат уезжает. В руках Риналя замечаю какое-то яркое пятно, приглядываюсь, но он опережает меня. Садится на корточки перед Дилярой и вручает ей мягкую игрушку в картонной небольшой коробке.
Страшненькая лупоглазая сова из какой-то серии монстров. Хотя после нескольких взглядов уверенность в том, что это сова, начинает растворяться. Кто ему вообще такое посоветовал?
Кнопка мой настрой не разделяет. Смущенно бурчит что-то вроде благодарности и пальчиками аккуратно приглаживает вставшую между ушами шерсть.
— А кто это?
Риналь немного теряется после вопроса кнопки и переводит взгляд на меня. Ищет помощи, но я упрямо поджимаю губы, переместив вес на другую ногу. Зачем только я вытащила эти лодочки из шкафа?
— Не знаю. Мне в магазине сказали, что девочкам сейчас такое нравится, — выкручивается из положения Риналь.
Диля как-то скептически хмыкает, но игрушку из коробки достать пытается.
— Не передумал? — спрашиваю, когда Басманов выпрямляется. — Самое время забыть обо всем и сбежать.
— Это для меня? — он кивает на мои голые ноги и ухмыляется дико, по-звериному.
Много чести!
Я привыкла хорошо выглядеть. Мне нравится красивая одежда, это не преступление.
— Во сколько у нас запись?
— Ровно в два, — произносит Риналь.
Он протягивает Диле руку, и я машинально дергаюсь вперед. Ревную страшно, когда она вкладывает свою маленькую ладошку в большую мужскую. Риналь подкупает кнопку подарками, и мама, которая переживала первые режущиеся зубки, почему-то отходит на второй план.
В клинике с Дилярой все носятся. Я не знаю, сколько здесь стоит тест, но нас облизывают просто с ног до головы. Мне предлагают кофе, какие-то журналы, а кнопку отводят в детский уголок, оборудованный на все сто процентов.
В кабинете у Дили начинается истерика. Мы пытаемся объяснить, что процедура будет абсолютно безболезненной, но она категорически отказывается успокаиваться и открывать рот.
— А можно как-то в процессе сунуть палочку? — предлагает Риналь в один из новых приступов кнопки.
— Себе суй, придурок, — рычу на него так, чтобы Диляра не услышала, и возвращаюсь к дочери. — Солнышко, открой ротик, пожалуйста. Это совсем не страшно. А потом мы с тобой поедем в парк на карусели.
Вредина снова куксится и мотает головой. Даже перспектива ее любимых «лебедей», поднимающихся к небу, не радует.