— И как ты это себе представляешь? Будет Шерстяной прогуливаться
вдоль картин с высокодуховным видом и бокалом вина в лапе? – еле
сдерживая смех, спросил некромант.
— Скорее уж кружкой спирта. – меня тоже уже распирало, но силы
сдерживаться ещё были.
— Ахахах. Да. А если серьёзно, котяра натаскал боеприпасов на
небольшую армию. Куда он их пихает, то? Ладно, патроны, там. Так он
ракеты умудряется таскать. Как?
— Как-то. Это магия, Митрофан. – я развёл руками, бросив на
мгновение руль.
— Эй! За дорогой следи! А то ещё впишемся в кого.
Здоровяк как накаркал – впереди резко остановился уже слегка
помятый автомобиль. Шарик, не дожидаясь моей реакции, притормозил
сам. Буквально в считанных сантиметрах от бампера впереди стоявшего
авто. Из него выскочили четверо крепких парней и с наглыми рожами
подошли к нам.
Тут надо дать небольшое пояснение. Шарик, при необходимости,
может не только выдвинуть антикрылья, но и спрятать гербы. Так что
сейчас он выглядел как тюнингованый, но не родовой автомобиль.
— Вы разбили нам тачку, ребята. – заявил самый крупный из детин,
когда мы с Митрофаном, в свою очередь, вылезли из машины.
Стати бывшего гренадёра конечно произвели впечатление, но явно
недостаточное, чтобы свернуть спектакль с автоподставой.
— Митрофан, мы разбили им тачку?
— Неа. Даже не дотронулись.
— Какая досада. Я вынужден отлонить вашу претензию.
— Непонятливые, значит. Вы должны нам за ремонт двадцать тысячь
рублей.
— Двадцать тысячь? Тут и двух много будет. Митрофан, дай ему
тридцать.
Пока Морозов показно отсчитывал деньги из толстой пачки банкнот,
я наблюдал как разгорается азарт в глазах бандитов.
— А теперь, предлагаю соразмерить плату. Шарик, откуси им
багажник.
Химеро-мобиль с радостным рыком растянул пасть совершенно
фантасмагорическим образом и разом отгрыз заднюю часть автомобиля
подстащиков.
— Молодец, хороший мальчик. – я похлопал авто по капоту и
помахал пребывавшим в прострации браткам.
— Теперь в расчёте.
Мы со здоровяком молча погрузились в машину и поехали
дальше.
— Я думал, ты их прям там прикончишь. – первым не выдержал
Митрофан.
До этого ехали молча. Лишь спереди раздавался хруст
пережёвываемого металла с пластиком.
— Зачем? Может одумаются и займутся честным трудом.
— Что-то я сомневаюсь, наставник.
— Не надо думать о людях хуже, чем они заслуживают. Каждый имеет
право на искупление.