— Рыр! — подскочила Ленок и игриво куснула меня в бок.
— Чего творишь, Лиса? — я хлопнул её по попке в обтягивающих
красных спортивках.
— Думала, ты спросишь, что я делаю вечером, — надула та щёчки. —
И вообще я обиделась. Пришёл с этой богатенькой княгиней, а на ней
твоя одежда. Что, голой её видел? И как она тебе?
— Зачем спрашивать, если ты каждый день либо у меня ночуешь,
либо я у тебя? Мы и так, как попугаи-неразлучники, а ты всё
спрашиваешь и спрашиваешь, — ухмыльнулся я. — А насчёт княгини...
Девушку похитили, а тебе интересно, видел ли я её голой? Ну да,
видел.
— И как она тебе?
— Мне ее жаль, — я приобнял Лису за плечо.
— Да я не про это же! Как тебе ее внешность?
— Красивая, — а что тут еще скажешь.
— Красивее, чем я? Грудь у нее уж явно больше, — проворчала
Лиса, скорчив кислую мину.
— Да я как-то даже не сравнивал, когда любовался. Зачем мне вас
сравнивать, если вы обе шикарно выглядите.
— Ах, ты хитрюга-ловелас! Ну, чего и следовало от тебя ожидать,
— тонким голоском провизжала Ленок.
— Еще чего ты от меня ожидала? — я с довольным лицом посмотрел
ей в глаза.
— Что сегодня мы с тобой не будем спать до утра, — подмигнула
она мне.
— Замётано, — мы часто с ней были на одной волне. Вот что
значит, дружить с первого курса.
Вскоре мы вывалились на поле при Академии, где нас ждали они...
Кураторы от каждой группы. Эти “акулы” поджидали отчёты от
Маханкова по баллам.
Все сначала делали вид, что им все равно, но каждый из нас знал
— чем круче группа, тем жирнее зарплата куратора, больше почестей и
рекомендаций. Странная система — пашем мы, а почести получают
они.
Хотя иногда кураторы действительно нужны — прикрывают наши
задницы, если есть косяки, дают советы, ведут расписание. Так что,
я рад, что они есть. Если, конечно, при этом не давят слишком.
Куратор в чёрной длинной мантии и с волосами до поясницы
двинулся к одной из групп. И судя по глазам барона Пашки Тумаева,
тот был совсем не рад встрече со своим куратором.
Сейчас тот их размотает за слабый улов. Их куратор — лютый
карьерист с благородной родословной, которой он гордится больше,
чем другим чем-то.
Направляясь к Пашкиной группе, он сначала убийственно уставился
на меня, потом на мои сумки, а затем на жалкие пожитки Пашки. В его
башке наверняка крутилась отборная матерщина, но мне плевать. Не
моя вина, что остальные — слабаки, это их проблемы.