Внезапно стихший топот подсказал мне, что человек миновал гравий и бежит по дерну. Я отступил шага на два, выжидая. Вокруг было черным-черно, и я не боялся, что меня увидят. Свет из окна до меня не доставал.
Остановился бегун, чуть до меня не добежав. Последовал короткий разговор:
– Ты его видишь?
Спрашивал не Бак. А вот ответил Бак. Когда я понял, что преследователь, который стоит совсем рядом, на чью спину я вот-вот прыгну и чью шею, если будет угодно провидению, сверну штопором, не кто иной, как мистер Бак Макгиннис собственной персоной, меня переполнила радость, пережить молча такую трудно.
Оглядываясь назад, я чувствую даже слабую жалость к Макгиннису. Хорошим человеком он не был. Безусловно, он заслужил все, что на него надвигалось, а все-таки ему не повезло, что он очутился именно там, именно в этот миг.
Боль в плече, царапины на лице и злость на то, что я вымок и замерз, ввергли меня в дикую ярость. Я был полон решимости разделаться с любым, кто бы ни подвернулся под руку. В груди нормального, мирного человека такие желания возникают редко. Короче говоря, меня обуревала бешеная драчливость, и я смотрел на Бака как на дар небес. Он успел проговорить: «Нет, не могу…» И тут я прыгнул на него.
Мне доводилось читать о прыжках ягуара, и я сам видел весьма впечатляющие полеты полузащитников на футбольном поле. Мой прыжок соединил лучшие качества и тех и других. Я столкнулся с Макгиннисом где-то в области пояса, и вопль, какой он издал, когда мы с шумом свалились на землю, прозвучал музыкой для моих ушей.
Сколько истины в старой римской пословице «Surgit amari aliquid». Всегда чего-то да недостает. В программе, какую я набросал, поражение Макгинниса было всего лишь второстепенным пунктом, так сказать, прелюдией. Действия, какие я желал бы совершить, повергнув его, совершить мне было не суждено. Потянувшись к его горлу, я заметил, что свет из окна потускнел. Плотная фигура выбралась на подоконник, как до этого я, что-то зацарапало по стене – он спускался, чтобы прыгнуть.
Наступает момент, когда самые приятные подвиги приходят к концу. Мне было тяжко отрываться от Макгинниса, как раз когда я начал проявлять себя во всем блеске, но я покорился неизбежности. Еще минута, и его союзник опустится на нас, точно гомеровский бог, спускающийся из облака, а продолжать сражение против двоих я был не готов.