Моя Моцарт выросла.
Работает риелтором и позволяет мужику, от которого когда-то шарахалась, себя трахать.
Делаю вторую попытку завязать галстук, узел опять похож на херню.
Распускаю и упираюсь руками в комод, снова глядя на свой телефон.
На хер.
Я выждал достаточно. Почти два дня.
Смахиваю блокировку и вызываю абонента, номер которого все эти годы хранил в своем справочнике как неприкосновенный. Включаю громкую связь, слушая затянувшиеся гудки.
Ну давай, Моцарт…
Я же сказал, что не кусаюсь.
Хочу, чтобы ты сама меня укусила. Показала зубы, показала, как выросла.
Она сказала, что я теперь ничего о ней не знаю. И это так.
Андрей не поставил меня в известность о моем менеджере, но я могу понять, почему заочно он выписал мне именно этого сотрудника. Свою сестру. Это дружеская забота. Качество, которое я всегда в нем ценил. За эти годы я не раз интересовался делами его семьи, но их дела мы никогда не обсуждали так детально, как будто я ее член. Он никогда не грузил меня их проблемами. Делать это в короткие встречи на другом конце земного шара было бы удивительно. Я получал от него общие ответы, вроде того, что у них все хорошо. Меня это устраивало. Да, твою мать, устраивало. Мои собственные дела были настолько нестабильными, что я и сам не хотел его грузить. Так совпало, что он прилетел в Лондон в ту неделю, когда я развелся. Почти три дня мы напивались и обсуждали финансовую стратегию его нового бизнеса. В следующий раз мы встретились в Сингапуре только через два года.
Тараню глазами телефон, пока знакомый звонкий голос не заполняет комнату:
— Алло.
Один звук этого голоса дает эмоций больше, чем все, что происходило со мной в последние годы. Я думал, что эмоционально сдох, но еще четыре дня назад понял, что нет.
Сдернув с комода галстук, набрасываю на шею и снова делаю попытку его завязать.
В этот раз спокойно и без истерики.
— Привет.
— Влад?
— Отвлекаю?
— Да, немного, — торопливо говорит Арина. — Ты что-то хотел?
Я много чего хочу.
Возможно, того, на что был неспособен когда-то, а сейчас… Я не собираюсь врываться в ее жизнь и ломать все к хуям, но слышать ее голос никто не может мне запретить. И думать о ней тоже.
На заднем плане у Арины тонкий детский визг, и я жду, пока он утихнет. Надеюсь, параллельно с риелторством она не устроилась в няни. Хотя я бы не удивился. Сезон экспериментов у нее явно открыт.