И тут она поняла, КУДА именно её
выкинуло. Прямо к ногам папаши-султана, который как раз восседал на
своём троне и с меланхоличным видом нюхал бархатную пыль с
обнажённой груди наложницы.
Султан Мурад медленно отстранился от
занятия и уставился на свою дочь, которая барахталась на полу. Его
брови медленно поползли вверх.
Стража, стоявшая по периметру зала,
замерла, не зная, как реагировать — то ли хватать нарушительницу,
то ли делать вид, что ничего не происходит.
Султан Мурад прочистил горло,
поправил съехавший набок тюрбан и произнёс с таким спокойствием,
что Аише стало не по себе:
— Дочь моя, я вижу, твоё путешествие
было… познавательным, но в следующий раз, будь добра, используй
парадный вход, как подобает принцессе Османской Империи.
Федеральный дворец, город
Берн
Швейцарская Конфедерация
Семь членов совета — семь столпов
швейцарского благополучия, сидели вокруг овального стола с кислыми
рожами.
Президент Тюркильмаз, напротив,
выглядел на удивление довольным. После недавнего
«незапланированного визита» в Лихтенштейн и знакомства с местными
достопримечательностями (включая ту самую грандиозную подлодку),
его взгляд на мир определённо изменился. Возможно, даже
слишком.
— Господин президент! — не выдержал
генерал Кнуп. Он аж привстал, опираясь кончиками пальцев о стол. —
Мы требуем объяснений! Скажите — КАК вы могли подписать этот… этот…
— он запнулся, подбирая слово поприличнее, но, видимо, не нашёл, —
…этот ПОЗОРНЫЙ договор с Лихтенштейном?! После всего, что они с
нами сделали!
— Они надрали нам задницу, вот что
они сделали, — буркнул кто-то из министров, но тут же испуганно
вжал голову в плечи под испепеляющим взглядом президента.
— Да, мы потеряли лучшую технику и
людей! — продолжал бушевать Кнуп. — Нам нужна была война! Реванш!
Мы должны были показать этому Вавилонскому, где раки зимуют! А вы
заключаете с ним мир! Да ещё и на ЕГО условиях! Отдаёте горы,
платите контрибуцию… Да это же просто унижение для всей Швейцарии!
Я семьдесят лет верой и правдой служу этой стране! Семьдесят лет! И
чтобы видеть такое?!
— Восемьдесят, — тихо поправил его
сосед. — В прошлом году отмечали.
— Тем более! Главное, что это
предательство наших интересов! Наших солдат! Нашей чести!
Тюркильмаз медленно поднял руку.
— Генерал, — произнёс он тихим
голосом. — Благодарю вас за вашу пламенную речь. И за вашу службу.
Вы свободны.