« Ну, отчего он такой необузданный», – только и подумала она. – Юрка, вернись! – крикнула вдогонку.
– Никогда! – резко отозвался я. И вдруг увидел: Инка, прыгая через лужу, поскользнулась и упала в грязь. Всё у меня съёжилось внутри.
– Инка! – крикнул я. Подскочил, приподнял и, прижав к себе, поцеловал.
На душе стало спокойно и ново. Дождь всё усиливался.
– Хорошая моя… я люблю тебя, Инка, – говорил я, прижимая её к себе, на месте, где когда-то мой отец встретил сына – брата моего Шуню.
…Тогда мы целовались по-детски безвинно, движимые сильным душевным порывом, который был далёк от первородных инстинктов.
А в пятом классе я приходил к ней домой учить химию и математику. Но в голову науки не лезли. Находясь рядом с ней, я был словно безумный. Тогда я уже пописывал стихи, но они не были о любви. Я собрал их в тетрадку и отдал Инке, чтобы она расставила знаки препинания и исправила орфографические ошибки. Из той тетрадки мне запомнились только следующие строки:
Шёл 1941 год,
Когда немецкая держава
На нашу мирную страну
С огромной силою напала.
Нам трудно было устоять тогда:
Мы поневоле отступали
И отдавали города.
Запомнились они скорее потому, что друг моего дяди Прокопия – комсомольский активист нашего шахтёрского рудника Вася Кирдяшкин сделал мне замечание: «Мы не поневоле, – как пишешь ты, – отступали, – а тактично. Это большая разница». И я легко согласился с ним, поскольку ещё не совсем разбирался в «страдегии» и «тактике». Конечно же, только тактично можно было отдать почти всю европейскую часть страны. И я вопреки нарушениям ритмической закономерности стиха вписал: «Мы тактично отступали и отдавали города».
Инна была первой, кто прочёл мои поэтические опусы. Я любил её очень. Помню, как-то зимой она, провожая меня, вышла на крыльцо босиком. На другой день заболела и не пришла в школу. Для меня было мучительно не видеть её.
Дружба наша продолжалась до тех пор, пока летом на каникулы не приехал к Инке в гости со своей мамой пацан по имени Алька Дрючин. Она стала появляться везде с ним.
Меня это страшно угнетало и выводило из себя. Я наблюдал за ней незаметно со стороны
и безумно ревновал. Потом, когда он, наконец, уехал, мы, одноклассники, однажды играли в парке в волейбол, расположившись в кружок. Принимая пас, Инка споткнулась и упала. Подол её платьишка поднялся и обнажил трусики, на которых была кровь. Это заметил не только я, но и остальные пацаны. Сначала мы смутились, А потом, удалившись в сторону, начали плеваться. Особенно усердствовал я, назвав свою бывшую возлюбленную «Инна – кровина». Так и пошло. «Ты сегодня видел