– Мне нужно вернуться домой, когда вы сниметесь с зимовья, – сказал Темир однажды, когда вечер был уже настолько тёплым, что вполне позволял засидеться до звёзд.
Облачко пара вместе со вздохом сорвалось с губ Тиылдыс.
– Я вернусь, ты же знаешь, – поспешно добавил он, хватая её за руку. – И привезу выкуп за тебя. Станешь спутницей моей навсегда?
– Я уже отвечала тебе тысячу раз. Пока не остынет солнце, я твоя, – отозвалась Тиылдыс. – Но вернёшься ли? Что скажет твой отец?
– Я не знаю даже, что сам ему скажу, – улыбнулся Темир. – Что уеду навсегда или что скоро приведу в дом жену?
Тиылдыс непонимающе посмотрела в ответ.
– Ну, пойдёшь со мной в стан моего отца, или мне стать кочевником ради тебя?
– Не всё ли равно? Только бы вместе. Ты же знаешь, я пошла бы за тобой прямо сейчас, но не могу оставить мать одну. У неё никого нет, кроме меня, да и старенькая она. Но если ты собираешься потом забрать меня вместе с ней, то это будет хорошо. Ей уже такую жизнь вести нелегко. Но тебе-то самому чего больше хочется?
Темир посмотрел в небо.
– Мне нравится, как вы живёте. Ваша жизнь проста и понятна. Вас ничто не держит. Вы – как ветер, что обитает здесь.
– Ошибаешься. Каждый имеет то, за что приходится держаться. Каждый привязан, Темир, – задумчиво сказала Тиылдыс. – Я вот привязана к матери, привязана к тебе. Ты уйдёшь – что мне тогда делать?
– Ждать, – просто ответил он. – Я возвращусь сюда к зиме или ещё раньше вас отыщу. И тогда мы больше не расстанемся.
– А если твой отец всё же будет против? – настойчиво повторила она.
Темир лишь пожал плечами, давая понять, что его это мало волнует.
– Я и без выкупа за тебя пойду, – прошептала Тиылдыс. – Но, как хороший сын, ты не можешь просто пропасть, не объяснившись с семьёй. Я понимаю.
Она прильнула к возлюбленному. Тонкие пальцы пробежались по простенькой деревянной гривне18 Темира, обводя контур двух украшавших её позолоченных барсов с крупными ноздрями-спиральками, будто ловящими тонкий запах добычи. Тиылдыс спустила шубу с его правого плеча и осторожно погладила невиданного чёрного скакуна, который теперь был полностью завершён.
Ночь подбиралась. Уже не зимняя, но всё ещё зябкая. Холод посеребрил инеем земную поверхность, покрыл тонкой ледяной коркой мелкие болота. Хрупко застыли головки первых цветов. Дотронься до них – и зазвенят бубенцами.