Человек мне не ответил, крыть инспектору было нечем, как бы не
хотелось обратного. Нельзя сказать, что его обвинения были
беспочвенны, я был и остаюсь единственным «надевшим черное» в
Японии, который периодически выходит в софиты, то есть публичным
лицом. Признать, что у всемогущего Комитета, оказавшегося ну совсем
не всемогущим, не хватило бы ресурсов начать медийную компанию,
обеляющую их подзащитных, Сакаки не мог. Гордость и всё такое.
Прошедшие четыре месяца стали для «надевших черное»
по-настоящему черными. Первый месяц, пока члены японского СК
лихорадочно обеляли себя в глазах публики, забив на подопечных,
кончился смертями. Многочисленными смертями и бегством уличных
бойцов за рубеж. Потом, когда силы самообороны начали буквально
зачищать страну от распоясавших бандитов, быстро потерявших
первоначальную цель в своем возмущении, уже весь мир содрогнулся,
узнав о том, сколько человек у нас погибло, приняв искусственное
Снадобье.
Да, договор между Спящим Лисом и Темным миром был исполнен,
огромные партии Снадобья, приготовленные для того, чтобы буквально
лишить Японию молодежи, всего лишь убили четырнадцать
тысяч человек. Всего лишь. То, что принимали его не добровольно,
послужило еще одним фактором краха «надевших черное» в глазах
человечества. Краха уже не позорного, не как террористов,
злоумышленников, жуликов и воров, а краха естественного. Снадобья
начали бояться. Везде.
Поверженные Старые рода, чьи члены все плотнее увязают в
междоусобицах, слухи об отравленном Снадобье, общие впечатления,
оставленные широко разошедшимся посмертным видео Ивао Хаттори, да и
просто взрыв ядерной бомбы… всё это нанесло глубокую, почти
смертельную рану уличным бойцам, как подвиду человечества. Рану, от
которой они вряд ли когда-нибудь оправятся.
Зато Япония, как государство, сохранилось целиком и полностью,
пускай даже разговоры о программе клонирования теперь звучат с
телеэкранов в позитивном ключе. Это сущая мелочь, смешная цена по
сравнению с будущим, ожидавшим эту страну. А теперь я, при
поддержке некоторых сил, занимаюсь реабилитацией уличных бойцов как
вида. Даже получается.
- А это еще кто? – поинтересовался инспектор, увидев ожидающую
нас на перроне парочку. Рядом с Маной, моей женой, стоял худенький
подросток, на вид ничем не отличающийся от обычного японского
школьника. Глаза парня были наполнены апатией.