Разошлись мы в восемь. Недовольными были только поверженные
воины, особенно – Заславский.
— Достойно, — пожал мою руку Алтанбаев.
— Научи, сенсей! – сложил руки на груди Крючок, отдоминированный
девушкой.
Эх, где же взять столько времени? Да и подходящая территория
нужна. Тренировать гопоту вместе с друзьями, портить им впечатление
от занятий, я не собирался.
Провожая взглядом Алтанбаева, я думал над тем, повлияет ли на
таймер этот мой поступок? Или толчка недостаточно, нужно взять
шефство над этими лбами? Вот уж чего мне не нужно.
Ночью во сне взрослый я праздновал сорокатрёхлетние, которое
ждал как избавление от опостылевшей работы и связанного с ней
дебилизма. Пенсия! Купить лачугу у моря на берегу Азовского моря
где-нибудь в Щелкино, вести жизнь холостяка, делать вино и чачу,
ходить в море на лодке, ловить рыбу. Так мне виделась свобода после
двадцати лет службы в вооруженных силах.
По сути, проживая чужую жизнь, которую теперь и вспоминать не
хочется, я жил ожиданием пенсии. Но поспешил родиться на несколько
недель. Случись это на месяц раньше, возможно, меня не призвали бы
на войну…
И я никогда не попал бы в прошлое, то есть меня такого, какой я
сейчас, никогда не было бы.
А теперь во сне я отмечал очередной день рождения и знал, что
обречен, что весь мир обречен… Или по крайней мере тот мир, что мне
особенно дорог, ведь ядерный конфликт – это необязательно
уничтожение человечества. Но хуже всего было осознание, что работа,
которая мне надоела, от которой я так мечтал избавиться, в конце
концов меня убьет.
Никакого моря мне, никакого вина и шаланды, полной
пеленгаса.
Проснулся я в смешанных чувствах. С одной стороны, какое
счастье, что теперь я пойду другой дорогой! С другой – до слез
обидно было за того себя, за миллионы людей, которые ходят на
работу, как на каторгу. С понедельника по пятницу. С девяти до
шести. И никак не разорвать круг Сансары, потому что еще в юности
они свернули куда-то не туда.
Рядом одевался Борис. В прихожей всхлипывала мама. Почему? Что с
ней? Она плачет, или это просто насморк? Прислушавшись, я понял,
что она разговаривает по телефону и действительно плачет.
Первая мыль была – что-то случилось с бабушкой, ведь у нее
давление и сердце шалит. Я вскочил с кровати и в одних трусах
ломанулся в прихожую.