Парни
собрались уходить, но напоследок рыжий пустил-таки «парфянскую
стрелу»:
— А наш
Тимка Сорокин за вашей Ленкой в прошлом году ухаживал!
— Что?! —
взревел я. — А ну, стоять!
Кажется,
от моего рыка не только мальчишки присели, но и пристав Ухтомский,
а наш эскулап, закончивший осмотр, замер на месте.
Сделав шаг
вперед, положил руку на плечо рыжего и спросил:
— Что там
за Тимка Сорокин?
— Так он
уже училище закончил, с прошлого года на пароходе ходит, —
испуганно сообщил мальчишка, а его друг — который лысый, поспешно
уточнил: — Он только один раз на катке Ленке Бравлиной ремешок на
коньках помог затянуть.
— И что за
пароход, на котором этот Тимка ходит? — продолжал я допрос, хотя
нужно было заниматься чем-то другим, более важным. Куда
там!
— Не наш
пароход, а рыбинский, до Астрахани ходит.
—
Рыбинский — тогда ладно, — слегка успокоился я.
Ишь,
какой-то малолетка моей Леночке помогал ремешок на коньках
затягивать! Может, он еще и до башмачка дотрагивался? И, вообще,
что за дела? Какой-то кадетик когда-то цветок дарил, теперь еще и
механик?
— А что бы
вы с Тимкой сделали? —полюбопытствовал рыжий. — Побили
бы?
— Я бы его
господину доктору отдал, для опытов, — отозвался я, смутившись
из-за приступа ревности. Пытаясь скрыть собственную дурость,
подтолкнул обоих парней в спину.
— Все,
молодежь, еще раз спасибо за храбрость, за верность долге и
присяге, еще чему-то… благодарю вас от имени и по поручению, а вам
пора, вас уже дома ждут с большим ремнем. И вот еще что… — строго
посмотрел я на мальчишек. — Чтобы я такого больше не слышал — Ленка
Бравлина. Она с сегодняшнего дня учительница женской гимназии. Так
что, очень вас попрошу называть в соответствии с должностью — Елена
Георгиевна.
— Фи… —
поморщился рыжий.
Очень
захотелось отвесить парню подзатыльник, но вместо этого я
сказал:
— Алексей,
а вам понравится, если вас назначат старпомом, а то и капитаном…
ладно, пусть старшим механиком, а какой-нибудь прежний приятель
начнет орать — эй, Лёха?!
— Да я
ему, — сжал кулаки рыжий.
— Вот-вот…
— хмыкнул я. — Так что, вы меня поняли.
Мальчишки
ушли, не слишком и торопясь, а я пошел к доктору.
— Не
думал, что вы такой ревнивец, — покачал головой Федышинский. —
Прямо-таки Отелло череповецкого разлива. Бедная ваша
невеста!
Мне снова
стало стыдно. На берегу лежит мертвая женщина, возможно, что и
убитая, а я тут балаган устраиваю. Но признаваться в дурости и
каяться перед Федышинским не стану. Сделав вид, что ничего не
слышал, сам «наехал» на доктора: