— Наталье
Никифоровне огромное спасибо, а также ей от меня привет, почтение и
всяческое уважение, — ответно поклонился я.
— Я ведь
сюда за жалованьем приехал, — сказал губернский секретарь. —
Раньше-то мне казначей по почте посылал, а нынче все нет и нет.
Пришлось самому ехать. Оказывается, казначей от службы отстранен, а
жалованье сам начальник канцелярии выдает. Да, он просил, чтобы и
вы к нему зашли.
Точно, мне
ведь нужно жалованье получить. Зажрался, господин Чернавский,
определенно, зажрался. В иное время поскакал бы за кровной
денежкой, а коли у тебя лежат гонорары, так можно и
позабыть.
— Да, вот
еще пятьдесят рублей в счет моего долга, — сказал Петр Генрихович,
передавая мне пять бумажек.
Я
поблагодарил, прибирая деньги. В принципе, могли бы супруги
провести этот долг в счет покупки дома, но, как я понял, Петр
Генрихович не стал претендовать на приданое своей супруги. Его
долги — это его долги. И правильно. А деньги за дом я уже полностью
переслал бывшей хозяйке, купчая подписана.
— Как ваша
школа? А супруга — осваивается? — поинтересовался я.
У нас ведь
следователь из Нелазского еще и строитель школы, а его супруга
библиотекарь.
— Школа,
бог даст, — осторожно постучал Литтенбрант по столешнице, — в
ноябре откроется. Как раз дети от сельских работ освободятся.
Деньги земство на полгода выделило. С учителем все решили, уже и в
школу вселился, красит парты. А Наталья Никифоровна нынче в
библиотеке распоряжается. К ней не только дети, но и взрослые
ходят. Да, Иван Александрович, не судите строго. Меня дражайшая
половина уже отругала.
— За что?
— не понял я, за что нужно было ругать Литтенбранта.
— Так за
посуду, которую я из бывшего Натальина дома вывез, — смущенно
пояснил сельский джентльмен. — Мне сказано было — на половине Ивана
Александровича ничего не трогать, мебель мы ему уже продали, а из
второй половины — где спальня, малая гостиная и кухня, все забрать.
Так я три подводы пригнал, грузчикам и велел все забрать. Откуда я
мог знать, что чашки с мисками следовало оставить?
— Ничего
страшного, — засмеялся я. — мы с Аней уже все купили. Я бы и сам
точно так поступил. Если жена сказала — все вывозить, все бы и
вывез. Какие там чашки-ложки?
Ну да,
теперь-то это вспоминается со смешком. А вот когда мы с Анной
вернулись, было невесело. Пришлось из самодельных мисок деревянными
ложками яичницу есть. Сковорода в печке стояла, так что, скорее
всего, ее попросту не заметили, а не из-за душевной
доброты.