Я пожала плечами. На самом деле так делала не только королева-мать, но и все знакомые мне замужние и незамужние женщины, кому перевалило за тридцать.
‒ А кровь не останавливается. Не очень хороший знак. Хотите, я отведу Вас к дворцовому лекарю?
‒ Только не к лекарю! ‒ взвизгнула я и посильнее стянула полы халата на груди. Рубашка моя была с высоким воротом и открывала только шею, но я всё равно чувствовала себя неловко. ‒ Не хочу, чтобы меня кто-то ещё видел вот такую.
Мужчина кивнул и снова полез в карман. На этот раз он вытащил оттуда белоснежный платок и, перевязав им мою несчастную ступню, наконец обул её и отпустил. Стоять было больно. Адски больно, но в тот момент я чувствовала себя королевой. Настоящей и единственной. И мне хотелось только одного ‒ всю жизнь смотреть в эти тёплые карие глаза с золотистыми вкраплениями.
‒ Как Вас зовут? Я никогда прежде не видел Вас во дворце. Вы новая фрейлина королевы-матери?
‒ Я…
До чего же красивым у него был голос. Звонким и чистым, как горная река. А руки ‒ сильными и ласковыми. А ещё бронзовый загар… Ни у кого из мужчин Персвиля я никогда такого не видела. Наверное, он много времени проводит на солнце, тренируясь с мечом и копьём.
‒ Миледи? Миледи! Боже мой! Какое счастье, что я Вас нашла. Я уж было думала, что с Вами что-то случилось, ‒ окликнула меня непонятно откуда взявшаяся Элеонора Баррет. ‒ Весь дворец обыскала. Пожалуйста, скорее вернитесь в покои! Не дай Бог, Вас увидит кто-нибудь ещё.
Не обращая внимания на мужчину, леди Баррет повела меня в сторону моих комнат. Сердце моё билось с утроенной силой, и, чтобы хоть немного его успокоить, я прижала к груди руку. Оглянуться я себе не позволила, хотя и желала этого больше всего на свете. Мужчина не пошёл за нами. И за это я была ему благодарна. Моя милая наставница тем временем продолжала брюзжать и тихо всхлипывать, ругая меня за непристойное поведение.
‒ А если королева-мать узнает или король? ‒ восклицала она. ‒ Какой стыд, какой позор! А он тоже хорош! Увидел смазливое личико и рад стараться. Ох, уж мне эти рыцари!
‒ Но ведь этот человек помог мне! И был очень вежлив и благороден!
Леди Баррет отрывисто покачала головой, и я решила с ней больше не спорить. Спорить с этой женщиной было бессмысленно. Кое-как, прихрамывая, я добрела до кровати и, сев, стянула с ноги его платок. На куске белого шёлка пестрели две ярко-синие буквы ‒ Т и Л, щедро украшенные завитушками. Погладив их, я зарделась. Леди Баррет цвет моих щёк оставила без внимания. Она во всю рвала одну из простыней на бинты. Я улыбнулась и позволила себе упасть на подушки.