Но облегчение смешивалось с тревогой. Грефия медленно шагнула
вперёд, её каблуки тихо цокнули по камню, но она остановилась, не
решаясь подойти ближе. Что это значило для будущего? Сазекс нарушил
свой имидж — тот самый образ непрекасаемого лидера, который держал
Подземный мир в равновесии. Лорды уже шептались о его "ослаблении",
а теперь, после такого открытого вызова, они могли либо укрепить
своё уважение к нему, либо начать плести новые интриги. Она знала,
как хрупок баланс власти, и этот поступок мог стать трещиной,
которая разрастётся в пропасть.
— Сазекс… — прошептала она, так тихо, что её голос утонул в гуле
толпы, собравшейся вокруг арены. Её разум боролся с чувствами. Она
хотела гордиться им — за то, что он спас Риас, за то, что поставил
семью выше политики. Но в то же время она боялась. Боялась, что
этот новый Сазекс, полный порывов и прямолинейности, может не
выдержать веса короны Люцифера. Что, если он больше не тот стратег,
на которого она всегда полагалась? Что, если он… изменился
необратимо?
Грефия закрыла глаза на мгновение, позволяя себе вдохнуть
глубже. Когда она открыла их снова, её взгляд стал твёрже. Нет, она
не сдастся так легко. Она будет наблюдать, как всегда.
Поддерживать, как всегда. И если этот новый Сазекс — или кто бы он
ни был — сможет доказать, что его сила не только в кулаках, но и в
уме, она примет его. Но пока… пока она оставалась в растерянности,
балансируя между облегчением за Риас и тревогой за мужа.
Сазекс повернулся, его взгляд встретился с её. В его глазах
мелькнула тень неуверенности, но тут же сменилась решимостью. Он
кивнул ей — коротко, почти виновато. Грефия ответила лёгким
наклоном головы, сохраняя свою холодную маску, но внутри её сердце
дрогнуло. Она не знала, что ждёт их впереди, но одно было ясно:
этот бой изменил не только судьбу Риас, но и их собственную. И ей
предстояло понять, кем стал её муж — героем или угрозой для всего,
что они построили вместе.
Сазекс сидел в своём кабинете в поместье Гремори, окружённый
тишиной, которая казалась ему почти осязаемой. Свет утреннего
солнца пробивался сквозь тяжёлые шторы, отбрасывая длинные тени на
массивный стол, заваленный бумагами. Его пальцы нервно постукивали
по подлокотнику кресла, а взгляд блуждал по комнате, не находя
покоя.