Сазекс внутри был в смятении — он ждал бури, ждал громких
обвинений, ждал, что фракция Великого Короля, клан Баэль, обрушится
на него с осуждением за вмешательство в свадьбу Риас и победу над
Райзером Фениксом. Он нарушил традиции, бросил вызов устоям, и в
его человеческом понимании это должно было вызвать хаос. Но… ничего
не происходило.
— Почему так тихо? — пробормотал он себе под нос, откидываясь в
кресле. Его голос дрожал от напряжения. Сазекс представлял себе
гневные письма от Зекрема Баэля, лидера Великого Короля,. Он
готовился к худшему — к политическому давлению, к угрозам, к чему
угодно, что могло бы поставить под сомнение его действия. Но вместо
этого — пустота. Эта тишина давила на него сильнее, чем любая
открытая вражда. "Что они задумали? Или я просто не понимаю их
мир?" — думал он, потирая виски.
Его сердце билось быстрее от этой неопределённости. В прошлой
жизни он был обычным человеком, привыкшим к предсказуемым
последствиям своих поступков. Здесь же всё было иначе — мир
дьяволов следовал своим законам, и Влад чувствовал себя чужаком,
несмотря на тело Сазекса Люцифера и его силу. Он закрыл глаза,
пытаясь успокоиться, но тревога только нарастала.
Дверь кабинета тихо отворяется, и входит один из его доверенных
слуг, неся в руках небольшой магический кристалл. Сазекс поднимает
бровь, слегка нахмурившись.
— Что это? — спрашивает он, его голос ровный, но с ноткой
настороженности.
— Господин, это запись... Она распространяется среди дьяволов. Я
подумал, вам стоит её увидеть, — отвечает слуга, опуская взгляд,
словно не решаясь встретиться с глазами своего повелителя.
Сазекс кивает, и слуга активирует кристалл. Перед ним возникает
голографическое изображение — кадры битвы с Райзером, снятые кем-то
из свидетелей. Синее пламя Райзера, его яростный крик, а затем —
подавляющая мощь Сазекса, заставляющая пространство дрожать. Камера
дрожит, голоса в толпе шепчут в благоговейном ужасе, а затем —
момент, когда Райзер падает на колени, сломленный и побеждённый.
Запись обрывается на крупном плане лица Сазекса — спокойного, но
непреклонного, с алой аурой, всё ещё мерцающей вокруг него.
Сазекс откидывается на спинку кресла, его глаза слегка
расширяются от удивления. Он ожидал, что кто-то мог запечатлеть
бой, но то, что эта запись уже распространяется, как пожар, среди
дьяволов, — это нечто новое. Слуга, заметив его реакцию,
добавляет: