Воительница грубо крутанула ручку и
навалилась на дверь всем телом. Та жалобно скрипнула и неохотно
распахнулась, с глухим бухом ударившись о стену.
Горящая возмущением Стелия
нетерпеливо влетела в покои Таласса и… опешила. Комната, казалось,
пустовала давно: массивный черный стол с резными позолоченными
узорами был давно освобожден от бумаг, а стул плотно заставлен;
здесь не горели настольные свечи, полки с книгами стояли пустыми.
Девушка хотела было повернуть голову к постели, но тут же ощутила
резкое жжение на шее, словно ее с силой обвили раскаленными
железными путами. Стелия хотела закричать, но изо рта не вылетело
ничего, кроме захлебывающегося хрипа.
Она в ужасе начала прижимать пальцы
к шее в попытке сорвать незримую цепь-удавку, однако, чем сильнее
оказывалось сопротивление, тем большая слабость разрасталась по
всему телу. Фиолетовые нити сдавливали горло туже, вынуждая
царапать нежную кожу холодным металлом перчаток.
— Я буду скорбеть, капитан Стелия, —
раздался невозмутимый голос Ксериана позади. Мужчина медленным
шагом вошел в комнату, ни капли не смущенный мучениями пленницы.
Наоборот, он внимательно рассматривал ее краснеющее лицо с широко
раскрытыми зелеными глазами. В них застыл ужас. Неподдельная
животная паника существа, осознавшего неизбежность смерти. — Мне
очень жаль, что ты дошла до пика кипения, но допустить смуту среди
воинов в твоем подчинении я не могу. Ты даже не представляешь, как
тяжело поддерживать оптимизм в королевстве, где народ вынужден
сражаться каждый раз, чтобы поесть. Сегодня ты перестала быть
полезной, — эльф выдохнул и посмотрел на постель правителя.
На серебристых простынях, укрытый
тонким покрывалом по грудь, лежал Таласс. Это был взрослый крепкий
эльф, возраст которому прибавляла короткая щетина. Длинные волосы
цвета пшеничного колоса аккуратно и ровно стелились вдоль тела.
Несмотря на небольшие суровые
морщинки у бровей над спинкой носа, мужественное лицо правителя
выражало умиротворение и покой. Он спал. Спал слишком крепким и
слишком долгим сном.
Ксериан снова взглянул на Стелию,
судорожно хватающую губами воздух. По ее нежным женственным скулам
стекали тонкие ручейки слез. Советник без слов понимал, о чем она
сейчас его мысленно умоляет и что обещает взамен.
— Ты была хорошим воином и верным
капитаном, — сказал он ей, подойдя ближе. В пылающем янтаре его
глаз проскользнуло сочувствие. Или даже сожаление. — Теперь ты
сослужишь последнюю службу своему правителю.