Глава про токсикоз, про массаж, про витамины, про психологическую подготовку к материнству.
Зачем это всё?
Зачем?
— Лера? — вздрагиваю от голоса… Петра Алексеевича. Игнат бы едва ли смог выдернуть меня из остервенелого транса, кудахтанье Любови Михайловны — тоже. Но этого человека слишком уважаю, чтобы не поднять взгляд.
— Да? — переспрашиваю так, будто ничего не происходит.
Ну, почти что.
Вся в листках, с которых на меня смотрят счастливые беременные женщины.
Он закрывает дверь и делает шаг ко мне. Пульс учащается, становится не по себе.
— Я, — отец Игната подтверждает мой страх, — всё знаю.
— Что конкретно?
Не знаю, что именно мог сказать муж… бывший муж? Он очень прямолинейный, но отец для него — святое. И сказать как есть, наверное, было бы не слишком просто.
— Лерочка, мне очень жаль, — и по глазам видно, что это правда. Игнат много хорошего о нём рассказывал. И я верю, глядя на Петра Алексеевича хочется сказать — человек с большой буквы. Большими принципами. Вот поэтому Игнат такой идеальный, воспитание отца — думала я раньше. — Он рассказал мне, что изменил тебе.
Я сглатываю.
Кто мог подумать, что мы будем обсуждать это.
— И о ребёнке… это большая трагедия. Я переживаю вместе с тобой.
— Игнат так не думает, — ненадолго меня хватило, в голос снова пробираются высокие ноты. — Он сказал, что это ничего особенного. Наш ребёнок — ничего особенного.
— Лера… — он вздыхает и садится в кресло. Вижу, что ему тяжело. Ещё молодой — шестьдесят лет, но есть какие-то проблемы со здоровьем. В подробности Игнат не вдавался. — Могу я высказаться? Ты, конечно, можешь прогнать меня, если уже всё решила.
— Пожалуйста, — отзываюсь я, — говорите.
Не хочу проявлять грубость. Отец не должен отвечать за поступки сына.
Мой собственный папа — человек, которого я не уважаю. Наша с мамой боль. Поэтому я так радовалась, когда Пётр Алексеевич назвал меня дочкой.
У меня появился отец, за которого не стыдно.
На которого можно положиться.
Как жаль, что всё испортилось.
— Есть сильные люди, а есть… слабые. Я думал, что мой сын относится к первым. Тем, у кого есть принципы, кто их придерживается, кто не опускается до вранья. Можно при этом быть сколько угодно распутным, но не лицемерным. Я ошибся. Игнат, хоть и взрослый мужчина, ведёт себя словно несформировавшийся подросток. Делает ошибки непозволительные. Позорит меня, — он мрачнеет. — Я говорил с ним. Он поддался импульсу и очень об этом жалеет. Идиот. Шлюха…