Игнат сказал, что не думал, что возможно так всё порушить. Что ему страшно. Что с ним никогда такого не случалось.
Что ему на это было отвечать?
Ну да. Больно. Очень. Спасибо большое.
Я просто физически не могла говорить с ним. Смогу ли через неделю? По крайней мере, обещала позвонить. А слово я всегда держу.
Но этого так мало.
Мне кажется, нужны года, чтобы прийти в себя.
А Алинка… с ней я просто мысленно попрощалась. С такими друзьями никаких врагов не надо.
Несколько дней я убираю двор и дом. Перебираю вещи матери. Немногие хорошие надо отдать в церковь… Остальное… выкинуть рука не поднимается. Может, сама буду носить, если останусь здесь. Пока убираю всё лишнее на чердак. Мою окна, протираю пыль, собираю на веник паутину мою полы — теперь дома свежо и пусто.
Вчера наняла соседа покосить траву. У нас есть только тупая ручная коса, которая постоянно отлетает. Я решила не рисковать. Созрела малина, хоть за ней никто и не ухаживал в этом году.
Собираю ягоды в лукошко.
Сажусь за стол.
Снова начинаю плакать. Разрешаю себе. Это короткие приступы, после них легче.
Вдох-выдох. Так, всё, надо сходить в церковь, а потом заглянуть в магазин.
Что-то делать на свежем воздухе, куда-то идти всё равно лучше, чем маяться в квартире, где мне изменяли.
Уже близится деревянная церквушка. Я не скажу, что мы с мамой каждое воскресенье ходили сюда. Бывало, да. Но мы были верующими, а не воцерковленными. Я знала о Боге больше со слов мамочки. Никогда не советовалась с батюшкой. Но сейчас… чувствую, что с ума сойду, если не с кем не поговорю. Просто ради того, чтобы выговориться.
Во мне столько боли. И в горле застрял немой крик.
Это отравляет.
Я уже измучила сама себя, я уже хочу двигаться дальше, но не могу. Будто в оковах этой боли.
А с кем говорить? Мама умерла… Алина для меня — тоже. Идти к знакомым? Я никогда таким не страдала. Никогда. И не понимала тех, кто всё время ищет совета у других. Это же твоя жизнь — никто не может сказать, как тебе будет лучше.
Но сейчас…
Сейчас мне не помешает слово человека, который уж точно не будет пытаться меня использовать.
Я хочу знать — как должен поступить хороший человек?
Как успокоить душу? Как раны залечить?
Батюшка отводит меня в свою комнату, так как я сразу сказала, что разговор очень личный. Здесь пахнет ладаном. Мне становится немного дурно, но признаться в этом почему-то страшно.