Горыня... Точно. Щекастый пацанёнок неожиданно вымахавший в буйвола. Сколько же ему сейчас?
− Достаточно, чтобы сменить в первой пятёрке Здоровяка Дмитра, − прошелестел воплотившийся из воздуха Марий. Точнее − призрак Мария. Точнее... Он сидел на собственной могильной плите и сосредоточенно разглядывал незамысловатые обозначения на камне. − Ну ты и нахлестался, мелкий.
Яр угрюмо покосился на покойника и вернул кинжал в ножны.
− Не обессудь, − бросил парню. − Не признал спросонья.
− Случается, − беззлобно отозвался Горыня и, распахнув медвежьи объятия, сгрёб Яромира в охапку. − Я уж думал, помер ты. Ан нет. Живой!
Он отпустил его и посмотрел настороженно.
− Ты ведь не околдован?
− Нет. − Ледорез криво улыбнулся и хлопнул Горыню по могучему плечу. − Пошли.
− Погодь. − В тёплых карих глазах кипело любопытство. − Вправду она страшна как смерть... ну... Хозяйка?
Яр прикинул, как половчей ответить.
− Временами, − сказал честно. Продолжать беседу не хотелось вовсе, но не тут-то было.
− Погодь, погодь! − Молодой наймит зарумянился, как маков цвет. − А правда... ну... что у неё три огромные титьки?
Полумесяц хохотнул.
− Нет, − буркнул Яр.
− А сколько... ну... титек у ней? В совокупности...
Теперь Марий уже прыснул. Закатился так, что колёс не видать. Благо, не слышал никто.
Яромир хмуро покосился на призрака.
− Сколько полагается. − Он двинул к воротам погоста и только на полпути сообразил, насколько сильно облажался.
− А ты пересчитывал? − прилетело в спину.
Яр беззвучно выматерился. Погань!
− Не мели чушь, − огрызнулся он. − Мастер ждёт.
Горыня вздохнул и поплёлся следом.
Мастер ждал. Сидел у коновязи на перевёрнутом бочонке и смотрел, как по серому небу плывут облака.
Глава Гильдии молчал. Борозды морщин обозначились резче на усталом широкоскулом лице: дума явно была не из лёгких. Яромир не хотел прерывать размышления наставника, но Мастер отвлёкся сам.
− Небеса глядят на нас и видят каждого, − проговорил он тихо. − Тысячей глаз видят тысячи судеб. И...
− ...всякая безгрешная душа возрадуется, возносясь к ним, − завершил Ледорез. Он помнил этот отрывок "Завета" наизусть. Правда, учил он его когда-то не от большой любви к Святому Небу, а из-за страха перед смоченными в рассоле розгами в крепкой менторской руке.
Великий Мастер внимательно посмотрел на него.