Оглянулась вокруг. Дом Люси стоял на поляне, со всех сторон
окруженной пролеском. Но людей не видно. А еще воздух! Я, всю жизнь
прожившая в деревне, сразу ощутила его чистоту и свежесть. Это вам
не город, где в декабре то ли черемухой пахнет, то ли сиренью.
Здесь пахло разнотравьем, с легкой хвоинкой и едва уловимым
запахом мхов. И еще теплынь! Помниться, когда меня, то есть Мэри, в
общем, меня новую злая баба выгнала из дома, я дрожала всем телом
от холода. Впрочем, могла и болезнь так сказаться.
Хватит думать! Приступаем к водным процедурам.
Еще раз оглянувшись, я стащила с себя сарафан вместе с нижней
рубахой и осталась нагишом. Осмотрела, как смогла, новое молодое
тело. Непривычно, но даже интересно. Прислушалась к собственным
ощущениям. Пожалуй, мне это нравится.
Зашла по щиколотки в ручей и, присев, помылась наскоро в
прохладной воде. Эх! Мне бы в баньку родную. Остатки хвори выбить
березовым веничком, да жаром вдоволь надышаться. Что толку вот так,
в ручье, грязь по телу размазывать. Но когда еще удастся
насладиться баней, да и удастся ли вообще.
Выйдя, я прямо на влажное тело накинула Люсину нижнюю рубаху.
Хорошо! Несмотря на, прямо скажем, скромное мытье, тело задышало и
слабость отступила. Сверху я накинула черную хламиду, что служила,
по видимости, верхним платьем. И, подхватив свою грязную одежду,
направилась к дому. Свое я намеревалась выстирать чуть позже. Когда
найду чем да чуть окрепну, тогда и постираю.
Сложила стопочкой грязное у входа. Им же обтерла ноги и зашла
внутрь.
– Разобралась?
– Да, я же деревенская.
– Ну тогда садись, Мэри, к столу. Каша поспела. Исти будем.
Вот на этом моменте почувствовала голод. Дай мне сейчас буханку
хлеба – разом проглочу. Благо у меня у новой зубы все на месте, как
в молодости. Я уже и забыла, что это такое.
Люся показала на лавочку напротив себя, и я послушно на нее
опустилась. На столе стояли две глубокие глиняные чашки, рядом
котелок, отдаленно напоминающий чугунок, на небольшой тарелочке
выложен крупно порезанный сыр. Две чашки и кувшин. Ах, еще две
деревянные ложки.
Хозяйка положила мне в тарелку серую массу, по виду напоминающую
густой клейстер. А из чего каша, сколько бы я не приглядывалась,
разобрать не могла.
– Ты сыр покроши в кашу-то. Эдак она вкуснее будет, –
посоветовала Люся, когда я взялась за ложку.