Даже женщина в деловом костюме, которая держится за свисающий с поручня ремешок, то и дело клюет носом. Я настолько увлекаюсь этим зрелищем, что на очередной остановке забываю отойти в сторону, дав проход новым пассажирам. И поэтому. Наверное, поэтому не сразу замечаю свою одноклассницу, Камиллу, которая тоже теперь вынуждена тесниться рядом со мной, держась за один поручень со мной.
А может я не узнаю ее, потому что она натянула на голову большой балахонистый капюшон ветровки?
И вообще, ладно я со своими тараканами в голове, но почему она добирается до школы на метро?
– Чего пялишься? – заметив, что я смотрю на нее, огрызается Камилла, больше не пытаясь отвести взгляда. Она расправляет ранее сгорбленные плечи, с раздражением убирая со лба прилипшую челку.
– Да, ничего… – отзываюсь тихим голосом в ответ.
Сейчас я бы все отдала, чтобы оказаться как можно подальше от этой взрывоопасной штучки. Но вагон метро настолько переполнился, что сделать даже шаг в сторону становится затруднительным.
Камилла фыркает, достает из кармана телефон и начинает кому-то яростно печатать сообщение.
Я не собиралась заниматься подглядыванием. Но к несчастью мой взгляд все же цепляется за те строки, которые она отправляет неизвестному адресату:
"Я не вернусь домой. И точка".
– У тебя проблемы? – спрашиваю, прежде чем понимаю, что сотворила полнейшую дикость. Внутри поселяется страх за собственную вменяемость.
Неужели я собираюсь проникнуться жалостью к той, кто разбила мой телефон? Это если не вспоминать все ее прошлые подначивания в мою сторону. Да и шутка с краской в лабораторной географички… Кто знает, может это дело рук не только Кострова, Камилла тоже подходит под список подозреваемых.
– А тебе-то что? – хмыкает одноклассница, убирая обратно в карман смартфон. – В герои-спасительницы заделалась?
– Нет, но…
– Слушай, давай притворимся, что нашей встречи сегодня не было, ок? – ее голос пропитан холодом и горечью одновременно. – Я не собираюсь терпеть жалость от ещё более жалкой девчонки, вроде тебя.
От ее резких слов внутри меня словно что-то переворачивается. Задетая гордость, что спала целый год? Или просто все те паршивым события, с начала этого учебного года так влияют? Кто знает.
– Я не жалкая, – едва слышно произношу. Грудная клетка сжимается, словно в тиски, а руки сжимаются на порочне до побеления пальцев.