Уподобившись ледоколу, рассекая человеческое море, я почти
достиг поворота на Уолл-стрит. Тут-то нас и попытались зажать.
Пятерка ирландцев, неведомым образом умудрявшихся выглядеть
одновременно и свирепыми забияками, и добродушными соседями. Почему
ирландцы? А кто ж еще, если все повязали на шею зеленые платки, и в
эту компанию затесался мужик в клетчатой юбке, а двое других могли
похвастать огненной шевелюрой и клопиной россыпью веснушек?
— Джентльмены, вас желают видеть в «Корнере», в офисах мистера
Моргана, – прорычал мне в лицо Рыжий-Рыжий-Конопатый, а его брат
близнец вплотную надвинулся на Джо Блюма.
Ну кто ж так приглашает на встречу? Зачем толкать нас пузяками,
грозно надувать усы, грозно сжимать кулаки и заходить сбоку? И,
вообще, не стоило вставать на моем пути, когда я отправился за
пиццей, которую не видел пару столетий. Я, конечно, не
Микеланджело, черепашка-ниндзя, но тоже могу сильно расстроиться
из-за «пирога с помидорами». Так что не нужно теперь обижаться. Кто
не успел убежать, пеняй на себя!
Резко дернул за руку одного из громил, норовившего зайти мне за
спину, и взял его шею на удушающий прием. Ося, не растерявшись, тут
же уткнул ствол маузера в плотное брюшко другого, в любителя юбку
носить средь бела дня.
— Ваш приятель продержится без воздуха две минуты, – краснеющее
лицо ирландца подтверждало истинность моего заявления. – Дернитесь,
и мистер Блюм отправит юбочника на свидание со Святым Патриком.
Лучше вам исчезнуть, как лепрекону. Время пошло.
— Это не юбка! Это килт!– возмутился Рыжий-Рыжий-Конопатый. –
Никто не рискнет стрелять в такой толпе. Ты блефуешь!
— Время! – я был непреклонен.
Оставшаяся троица отступила, не зная, что предпринять.
— Исчезли. Ну! Быстро!
— Уходим, Теренс! Этот сумасшедший не шутит.
Ирландцы скрылись за дверью «Корнера». Я отпустил того, кого
душил. Он согнулся и отчаянно закашлялся. Мужик в юбке (хоть килтом
назови, но юбка – она и есть юбка: ногу задерешь, трусы всяко
видать) бросился к нему на помощь. На прощание бросил нам в
спину:
— Мистеру Холику это не понравится.
Ответил ему незамысловато – поднятым вверх средним пальцем.
—Давай, Ося, прибавим ходу. Поверить не могу – меня ждет
пицца.
Дженаро Ломбарди меня не подвел. Конечно, пицца серьезно
отличалась от той, к которой я привык. Толстый корж с высоким
бортом, мягкий, как хлеб. Начинка из сала, помидор, орегано и сыра
романо, вместо моцареллы из «Пятёрочки». И пекли ее не в дровяной,
а в угольной печи. Но главное – сыр тянулся, и от пиццы упоительно
пахло дымком. И стоила она сущие копейки – пять центов. Братьям
Блюм понравилось.