Стараясь унять дрожь, начинаю медленно исследовать окружающее
пространство единственной подвижной частью тела — правой рукой.
Пальцы скользят по жёсткой поверхности узкой кровати, нащупывая
продавленный матрас, чьи пружины неприятно впиваются даже сквозь
тонкую простынь. Наклонный потолок нависает так низко, что ладонь
легко достаёт до шершавой поверхности — судя по текстуре, это
необработанное дерево. В пределах досягаемости обнаруживается и
дверь — старая, судя по характерному скрипу петель, когда я
случайно задеваю её кончиками пальцев. Всё это до боли напоминает
какое-то тесное чуланное помещение, но что я здесь делаю?
Собравшись с духом, решаю провести ревизию собственного тела,
хотя от одной мысли о возможных повреждениях внутренности
скручивает холодным узлом. Правая рука, послушная моей воле,
медленно движется вдоль того, что должно быть моим телом, но пальцы
нащупывают что-то совершенно неправильное — маленькое, худое тело,
затянутое в потрёпанную футболку размера на четыре больше нужного.
Ощущение настолько сюрреалистичное, словно я ощупываю манекен в
детском магазине, а не собственную плоть и кровь.
Первой мыслью было, что я провалялся в коме целую вечность. Тело
казалось неестественно маленьким и чужим - руки тонкие, как спички,
грудная клетка впалая, словно у воробья. Ощупывая себя дрожащими
пальцами, я с растущим ужасом осознавал, что теперь заключен в тело
какого-то болезненно худого десятилетнего мальчишки, которому явно
не хватало нормальной еды.
После нескольких минут паники в сознании всплыла совершенно
абсурдная идея. Знаете это детское желание, когда украдкой
пытаешься передвинуть карандаш силой мысли или заставить чашку
взлететь? Вроде бы понимаешь, что это полная чушь, но что-то внутри
все равно шепчет: "А может, в этот раз получится?" Дрожащими
пальцами я потянулся к своему лбу, ведомый странным предчувствием.
Все складывалось в пугающе знакомую картину: крошечный чулан,
болезненная худоба и эта специфическая атмосфера запущенности,
словно списанная со страниц известной книги.
Да, шрам был на месте — молниеобразная отметина, которую я
почувствовал кончиками пальцев. Ну пиздец, что тут еще скажешь.
Реальность, в которой я стал правой рукой литературного персонажа,
оказалась настолько абсурдной, что даже паника отступила перед
чистым, незамутненным охреневанием.