– Не сомневаюсь. Но попробуй найди их среди множества этих книг… Ты что же, все прочитала?
– Ну что ты, зачем? Тут никакого времени не хватит. Мне и так всё известно о прошлом.
– И ты готова поделиться со мной частью своих знаний?
– А почему бы и нет? – Лахе окинула Петровича долгим взглядом. – Ты можешь сесть рядом со мной, – она ласково, точно голову любимой собаки, погладила кожаную подушку дивана, – и знаешь, я бы не отказалась от вина.
– А я-то думаю, зачем тут шамбертен? Тогда, пожалуй, и я выпью, если не возражаешь. – Он сел на диван – на некотором расстоянии от нее.
– Не возражаю, – улыбнулась она, придвигаясь к нему.
Петрович поднял свой бокал, пригубил вино. В этот раз он не намерен был напиваться.
– Кло отчего-то отказывается говорить со мной о прошлом, – попытался он взять быка за рога.
– Кло – глупышка. Она живет исключительно настоящим. С ней можно говорить лишь о погоде, о ценах на золото, о моде наконец. Но не о серьезных вещах. Впрочем, ты и сам это знаешь не хуже меня. – Она осушила свой бокал. Сбежавшая воробьиная доза вина капелькой крови застыла на точеном подбородке. Протянув руку, Петрович осторожно снял дрожащую каплю и слизал с пальца. Лахе вздрогнула.
– Я вот о чем хотел спросить… Этот Гласиа Лаболас… из-за него я не могу покинуть ваш дом. Так вот: это ведь не простой грабитель – почему он охотился за сумкой Аны? Если не секрет конечно, что в ней такого? – Он снова налил вина – по полному бокалу – и ей, и себе тоже. Лахе благодарно кивнула.
– От тебя у меня нет секретов, – сказала она, доверительно кладя руку на колено Петровича. Еще недавно это колено ныло по ночам от артроза, а теперь его призывно касается рука красавицы-богини, не мог не отметить он разительной перемены в своей жизни. – Гласиа Лаболас – демон и наш враг. Он служит темной силе, направленной против человека, против всех людей на земле. Ты ведь знаешь, что демоны враждуют не только с богами, но и с людьми?
Петрович поскреб затылок, пожал плечами:
– Конечно, я кое-что слышал об этом, – сказал он, чувствуя, как приятное головокружение овладевает им. А еще недавно при головокружении его охватывал страх, опять-таки не мог не отметить он, – теперь же головокружение – это предчувствие чуда, ощущение сбывающейся мечты. И этот сдвиг к лучшему следовало отметить: он снова наполнил бокалы – как обычно, чуть ли не до краёв.