Их последним заданием в том году было «рисование с натуры». Детей попросили поработать с особенными для них фотографиями. В отцовской комнате было пустое место над столом – туда как раз поместилась бы картина. Вик очень хотела, чтобы он мог видеть свою мать в полном цвете.
Вчера она принесла рисунок домой – в последний день перед каникулами, после того как опустошила свой шкафчик. Хотя эта акварель не была настолько хороша, как «Крытый мост», Вик все же подумала, что ей удалось уловить сущность женщины на фотографии: намек на костлявые бедра под платьем, усталость и рассеянную улыбку. Отец долго смотрел на портрет с довольным и немного грустным видом. Когда Вик спросила, что он думает, отец лишь сказал:
– Ты улыбаешься так же, как она, Пацанка. Раньше я этого не замечал.
Картину она забрала домой… но фотография потерялась. Вик даже не знала, что где-то оставила снимок, пока мать не начала расспрашивать о нем в пятницу вечером. Сначала Вик думала, что фото лежит в рюкзаке, потом – в ее спальне. Однако в ночь на субботу она поняла, что потеряла фотографию и понятия не имеет, где видела ее в последний раз. В субботу утром – в первый славный день летних каникул – мать Вик пришла к такому же выводу, решив, что снимок потерян навсегда. Она едва не закатила истерику и заявила, что фотография куда важнее дерьмового рисунка семиклассницы. Поэтому Вик отправилась в путь. Она уехала, боясь, что если останется дома, то сама превратится в злую истеричку – а этого она никак не хотела.
Ее грудь болела, словно она ехала на велосипеде несколько часов, а не десяток минут. Дыхание сбилось, как будто она взбиралась вверх по холму, а не съезжала по нему к сосновой роще. Но, увидев мост, она почувствовала нечто похожее на умиротворение. Нет! Лучше, чем умиротворение. Ей показалось, что ее сознание отделяется от остального тела, которое крутило педали велосипеда. Так было всегда. За последние пять лет Вик пересекала мост не меньше десяти раз и ощущала не столько действие, сколько ощущение – не то, что она делала, а то, что чувствовала. Вик запоминала только скользившее сонное осознание и отдаленное чувство статического шума. Нечто похожее на чувство падения в дрему – освобождение в оболочке сна.
Когда шины застучали по деревянным доскам, она мысленно придумала