- Посмотри на меня, - чуть мягче добавляет Паша.
Поднимаю взгляд, и слёзы отчаяния все же скатываться по щекам.
- Помоги, Паш, - шепчу едва слышно. - Я прошу… Я на что угодно готова… Только спаси ее.
- Он тебя бил?
- Что?
- Рязанов бил тебя?
Мне так стыдно отвечать. Отворачиваюсь, стирая дорожки слез со щек. Говорят, жертвам насилия стыдно рассказывать о том, что с ними было. Говорят, что это неправильно. Что в этом нет их вины.
Наверное, так и есть. Я не должна стыдиться. Это был не мой выбор.
И все же мне стыдно. Стыдно перед мужчиной, чувства к которому я заперла где-то глубоко в сердце. Я не хочу, чтобы он видел меня такой жалкой и поломанной, чтобы считал окончательно униженной.
- Это неважно…
Резкий звук отодвигаемого стула, а в следующее мгновение я тоже уже стою на ногах. Не сама. А потому что Паша меня буквально силой держит.
- Неважно? - цедит он, нависая надо мной. - Ты правда считаешь, что придя сюда за помощью, можешь не отвечать на мои вопросы?!
Его агрессия пугает, и во мне срабатывает условный рефлекс, выработанный за эти полтора года, когда муж вот точно так же злился и орал на меня.
Сжимаюсь и замираю. В голове только одна мысль - переждать. Надо просто переждать вспышку. И не усугубить.
- Нина! Нинель!
Так звал меня только он…
- Ты меня слышишь?
- Да, прости, - едва шепчу. - Я больше так не буду. Я исправлюсь. Ты прав.
Заученные фразы привычно слетают с губ. Я будто снова стою перед Николаем, когда он ругает и готовит наказание.
А потом происходит странное. Паша громко чертыхается и обнимает меня. Я оказываюсь прижатой к его груди, и впервые за полтора года ада, в котором единственным светом была дочь, я дышу. Не пытаюсь урвать вдох, пока хищник не видит, а именно дышу.
Соблазн плюнуть на предосторожности и рассказать всю правду становится практически осязаемым. И мне приходится буквально причинять себе боль, чтобы отрезвить.
Князев тоже мужчина. И тоже умеет мстить. Он тоже сильнее меня, и неизвестно, как поведёт себя, когда все узнает.
Поэтому я молчу.
- Я больше не буду, - бесцветно повторяю, сознательно отстраняюсь, удерживая между нами расстояние.
- Не будешь, - соглашается Князев. - Сейчас ты расскажешь мне все как есть. Я должен понимать расклад от и до.
Он, наконец, отпускает меня, отходит к окну.
- Ты поможешь?