Резина подхватил:
— Ага, давай! Нам больше достанется, если откажешься!
Тишина была его ответом. Красные продолжили гудеть, но
напряжение в камере только нарастало.
Глава 6: Святые места.
Артём проснулся от холода, пробирающего сквозь тонкий матрас.
Догоревшая сигарета, выпавшая из пальцев, лежала у койки, пепел
осыпался на пол. Голова гудела, будто по ней били молотком, но боль
в рёбрах притупилась, став терпимой. Он сел потирая шею, оглядел
камеру. Серый бетон, плесень в углах, мигающая лампочка под
потолком. «Значит, не сон». Ничего не изменилось, кроме одного:
внутри шевельнулось что-то живое. Телекинез вернулся.
Без окон чувство времени исчезло — утро, день или вечер слились
в сплошную серую пелену. Артём вдохнул, ощущая привкус никотина на
языке, и вспомнил слова Николая: «Не всё потеряно». Они напоминали
маяк в этом бетонном океане. Стиснув кулаки, он решил проверить
себя. Вытянул руку к половинке спичечного коробка на краю койки,
сосредоточился, представляя как невидимая сила подхватывает его.
Коробок задрожал, чуть сдвинулся и медленно поднялся в воздух —
невысоко, но достаточно. Артём выдохнул, поймав его пальцами.
— Работает, — пробормотал он, ухмыляясь разбитыми губами. — Хоть
что-то.
Он встал, скрипнув ботинками по полу, и прошёлся по камере,
разминая затёкшие ноги. Новая роба сидела лучше, чем мокрая тряпка,
но всё ещё тёрла синяки. Старая одежда, почти высохшая, висела на
краю шконки. «Почему я не смог применить силу? — думал он,
постукивая пальцами по шершавой стене. — Даже мысль не пришла.
Карантин? Наручники? Или в этой чёртовой тюрьме что-то глушит
способности, пока не пройдёшь их «входной билет»?»
Артём подошёл к вентиляционной решётке и прислушался. Тишина. —
Дед, ты там? — шепнул он, но ответа не последовало. Может спит или
перевели. Он постучал по металлу, но звук лишь отскочил эхом от
стен. «Держись, старик», — мысленно добавил.
Дверь вдруг лязгнула — не вся, а маленькое окошко на уровне
пояса, размером с лист бумаги. Артём напрягся, отступив к койке. В
окошко просунули алюминиевую тарелку с мутной похлёбкой, пахнущей
кислятиной, кружку с водой, напоминающей трижды заваренный чай, и
кусок чёрствого хлеба. За окошком мелькнула тень — не охранник, а
заключённый в чёрной робе с красными полосами. Он молча толкнул еду
внутрь и уже собирался захлопнуть створку.