Собеседник
кивнул, хотя уверенности в его глазах не прибавилось.
Отвернувшись, я мысленно обратился к Скальду,
сидящему на крыше магазина:
“Нужна твоя
помощь, дружище. Проследи за той троицей, что только что покинула
лавку. Мне нужно знать, куда они направятся и с кем будут
общаться”.
Ворон издал
короткий каркающий звук и взмыл в воздух, быстро растворившись
среди крыш Сергиева Посада.
Полина дождалась, пока мы отойдём в сторону,
и тихо спросила:
—
Что ты намерен делать с этой ситуацией? Если всё так серьёзно, как
говорит Савельев, мы можем оказаться в опасности.
Я
посмотрел на неё с лёгкой усмешкой:
—
То же, что и всегда — нанести настолько сокрушающий удар по врагам,
чтобы от одной мысли о сопротивлении их бросало в дрожь.
Видя её обеспокоенный взгляд, я
добавил:
—
Нет, Полина, серьёзно. Я не стану играть в поддавки с бандитами.
Во-первых, это никогда не кончается — сегодня они запросят
умеренную плату, завтра вдвое больше. Во-вторых, репутация
безопасного и независимого предприятия важнее, чем мгновенное
спокойствие. И, в-третьих, — я помедлил, — если мы собираемся
привлекать новых людей в Угрюм, мы должны демонстрировать силу и
надёжность.
За
окном лавки солнце начинало клониться к закату, освещая улицу
тёплым оранжевым светом. За прилавком Никита неуверенно
разговаривал с пожилой покупательницей, временами бросая тревожные
взгляды на дверь. В подсобном помещении Федот и Михаил проверяли
оружие — не слишком демонстративно, но достаточно
тщательно.
Я
направился к лестнице, ведущей на второй этаж, где располагались
жилые комнаты. Нужно было обдумать план действий. В Сергиевом
Посаде мы были чужаками, но это не означало, что следовало
подчиняться местному отребью. Наоборот, любой признак слабости мог
обернуться серьёзными проблемами в будущем.
Проходя мимо зеркала в коридоре, я мельком
взглянул на своё отражение — спокойное, но решительное лицо
человека, готового к бою. В прошлой жизни я сокрушил куда более
опасных противников, чем какой-то городской отморозок с идиотской
кличкой. Этот Кабан совершил последнюю ошибку в своей жизни, когда
решил угрожать мне и моим людям.
***
Гаврила заметил мальчишку у рыночной площади
— худой, жилистый, с острым взглядом тёмных глаз, оценивающим
каждого прохожего как потенциальную жертву или угрозу. Таких
беспризорников в Сергиевом Посаде хватало — выживающие как могут
дети, для которых улица стала и домом, и школой, и
работой.